Жнец

РуНикс

Морана никогда в жизни не испытывала такого облегчения, увидев кого-то. Она едва заметила шок на его лице, как бросилась на него, ее тело полностью обмякло, когда он втянул ее внутрь, закрыв за собой дверь.

— Морана, — услышала она его слова, когда она просто стояла, уткнувшись лицом в его грудь, висела на его плечах, все ее тело так дрожало, она едва могла стоять прямо. — Морана, — снова пробормотал он, и она поняла, что бесконтрольно рыдает, адреналин все еще высок. — Эй, эй, расскажи мне, что случилось. Морана, тебе причинили боль?

Она попыталась заговорить, но слова

не вышли. Ощущение, что ее рот задушен подушкой,

вернулось, рыдания покидают ее горло, но не было слов.

— Данте, — услышала она чей-то голос позади него.

— Зия, можешь принести мне мой телефон? — сказал Данте, просто обхватив затылок Мораны одной огромной рукой, потирая ее успокаивающим движением, пытаясь направить ее к движению другой рукой.

Ноги у нее онемели, ступни прилипли к полу. Она не могла сдвинуться с места.

— Я выясню, что случилось с тобой, Морана, хорошо? — Данте говорил с ней медленно, как будто разговаривал с ребенком. — Не волнуйся, теперь ты в безопасности.

Она почувствовала, как он наклонился и поднял ее. Морана по какой-то причине не цеплялась за его гигантскую фигуру, даже когда боялась отпустить, звуки из ее груди, наконец, проникли сквозь весь шум ее крови. Данте ее куда-то унес, она не видела. Ее глаза были закрыты, пытаясь избавиться от ощущений от атаки, внезапно обрушившейся на нее снова и снова.

Она почувствовала, как Данте мягко опустил ее куда-то, под нее опустились подушки, и он отстранился. Морана долго держала глаза закрытыми, пытаясь взять под контроль дыхание, осознавая всю боль в своем теле.

— Тристан, — услышала она голос Данте, ее

сердце снова забилось от его имени. — Тебе нужно придти ко мне. Немедленно. — на секунду наступила тишина, прежде чем Данте заявил. — Морана здесь. — больше тишины. — Что-то случилось... Я не знаю... Хорошо.

Морана подняла глаза как раз вовремя, чтобы

увидеть, как Данте прервал звонок. Он выглядел еще больше из ее сидячей позы, и Морана заметила множество племенных татуировок, разбросанных по его торсу в случайных, странных узорах. Она огляделась и увидела, что находится в

гостиной, где работала, с ноутбуком на столе.

Зия вошла в комнату и подошла к ней со стаканом воды. Морана, сжав горло, взяла стакан и проглотила леденящую жидкость, но они оба наблюдали за ней. Зия, забрав стакан, провела по голове морщинистой рукой таким материнским жестом, что Морана снова сломалась.

— О, дитя, — пробормотала Зия, снова поглаживая ее по волосам, в то время как Данте присел перед ней на корточки, взяв обе ее дрожащие руки в свои, его шоколадные глаза смотрели в ее.

— Что случилось? — спросил он снова, почти мягко, и Морана в этот момент полюбила его за это.

Только его большие руки, держащие ее, его присутствие, его дом, ей хотелось, чтобы он рос.

Слезы текли от нее еще больше, от всего, старого и нового, но слова не слетали с ее губ. Каждый раз, когда она открывала рот, она чувствовала, как подушка пытается приглушить ее, ее губы и нос ломаются от силы.

Дверь в комнату внезапно распахнулась, и

Морана вздрогнула, глядя на нее со страхом. А потом страх

полностью покинул ее. Тристан стоял там, с растрепанными волосами, в джинсах и футболке, которые он надел наизнанку, его глаза лихорадочно обращались к ней. Она увидела, как он полностью просканировал ее за две секунды, рассматривая каждую деталь, от ступней до волос. И впервые Морана увидела, как его великолепные голубые глаза обезумели. Он прорычал.

Как лазер, он зашагал туда, где она лежала,

игнорируя всех в комнате. Она не могла отвести взгляд. Ее сердце, которое было слишком напряжено той ночью, наконец немного замедлилось. Она смотрела на него со слезами на лице, все ее существо рушилось, потому что он был там. Он был здесь. И боже, ей так больно.

Как только она попыталась подойти к нему, он достиг ее. Обняв ее руками, он поднял ее с дивана и сел, держа ее боком на своих коленях, одна рука лежала на внешней стороне ее бедра, а другая, в ее волосах, крепко прижимая к себе. Ее ухо прижалось к его сердцу, и она могла слышать, как быстро оно стучало. Слушая его, напряжение в его теле, олицетворенное частотой его биения сердца, Морана почувствовала, как она сжалась в ответ на его зов.

Впервые расслабившись за ночь, Морана снова нашла место между его плечом и шеей, то же самое, что она обнаружила на том самом диване несколько часов назад, и прижалась носом, губами, всем лицом к его теплой коже. Ее слезы увлажнили это место, дыхание нагрелось. Она почувствовала, как его руки сжимаются на секунду, прежде чем снова разжаться. Рука на внешней стороне ее бедра начала медленно растирать кожу успокаивающими движениями, рука в ее волосах мягко прижимала ее лицо к этому месту.

В ее уме Морана заменила ощущение этой холодной подушки теплом его шеи, сменила грубое удушение ее носа мягким раздавливанием носа. Она вдохнула его, позволяя его запаху, только ему и мускусу в столь поздний час, проникнуть в ее кровоток и заменить адреналин.

Она обвила руками его твердое тело, ее пальцы цеплялись за хлопок изо всех сил, когда дрожь в ее теле усилилась, адреналин, наконец, рассеялся. Он провел ее через все это. И медленно, через несколько минут, когда ее дрожь достаточно утихла и кровь стала течь более естественно, она почувствовала, как он нежно и просто поцеловал ее в ухо.

Ее губы дрожали на его шее. Его руки крепче обняли ее. И там она чувствовала себя в безопасности. Защищенной. Как будто все нападавшие в мире не могли добраться до нее. Она знала, что он не позволит им добраться до нее.

— Морана, — она услышала, как Данте снова

мягко заговорил. Она слегка повернула голову, глядя на него опухшими глазами, ее зрение слегка затуманилось. — Что случилось? — спросил он, его голос побуждал ее говорить.

Она сглотнула, ее горло сжалось.

Сосредоточившись на биении пульса у ее носа, на его груди, расширяющейся, когда он вдыхал, и выдыхал, Морана пыталась синхронизировать свое собственное дыхание с его, точно так же, как она делала это в пентхаусе, когда у нее произошла паническая атака. Она сосредоточилась на жизни в нем, открыла рот и прикусила язык. Было тяжело. Она чувствовала себя тяжелой.