Жнец

РуНикс

Вздохнув, она посмотрела на озеро, когда он

вернулся. Отвлеченная, она смотрела, как он приближается к ней и снова поднимает ее. Руки автоматически обвились вокруг него для поддержки. Морана посмотрела на его лицо, на щетину на его челюсти, а затем на дверь. Он направился к ней. Ее сердце снова забилось. Это было очень важно. Очень. Она знала это. Он знал это. И он все еще делал шаги к этому.

Глубоко вздохнув, Морана смотрела, как он

переносит ее через порог, на секунду остановившись внутри, чтобы закрыть за собой дверь

ногами. Замок щелкнул. Раздался сигнал тревоги. Она была внутри. Твою мать.

Глава 11

Ее глаза оглядывались вокруг, пытаясь понять это. Они находились в каком-то фойе, дверь слева от нее была закрыта, а одна справа от нее вела в тускло освещенную гостиную, насколько она могла судить. Прямо перед ними был коридор, по которому они шли, в конце которого стояла широкая лестница, ведущая наверх.

Морана бессознательно схватила его за плечо, когда он начал подниматься прямо вверх, ночной свет освещал его. Она могла видеть стены, украшенные какими-то картинами, но едва могла различить их с его скоростью и светом.

Архитектура, как она поняла, когда они остановились наверху лестницы, была похожа на пентхаус. Лестница просто вела в огромную спальню. Горела только одна прикроватная лампа.

Прежде чем она смогла рассмотреть какие-либо подробности, они направились к двери в другом углу комнаты, пространство было огромным. И после того, как он перенес ее из дома Данте в свой и поднялся по лестнице, он даже не дышал тяжело. Серьезно, что он ел? После состояния своего тела она поняла, что ей нужно сесть на его диету. Выносливость тела серьезно помогла бы наряду с выносливостью мозга.

Они прошли через дверь в огромную, тускло

освещенную ванную комнату, намного большую, чем ее собственная в доме ее отца или гостевая в его пентхаусе. Мужчине явно нравилось его

пространство.

Морана смотрела, как вода в ванне кипит, и

стон удовольствия вырвался из нее, только увидев это. Он был экстрасенсом. В воздухе витал запах лимона и корицы. Морана вылезла из его рук, снова положив руки на спину, чтобы поддержать ее. Она наклонилась к нему, и его руки медленно подняли ее футболку и сняли ее. Морана спустила свои разорванные шорты и позволила им слиться с полом в кучу.

Он указал на воду, и Морана, обнаженная, как сойка, но чувствовав себя комфортно в этой наготе с ним, подошла к ванне. Остерегаясь болей и ран, Морана вставила одну ногу, затем вторую и опустилась. Вода, благословенная, горячая, окутывала ее в самых теплых объятиях. Из ее горла вырвался шум, что-то среднее между мычанием и стоном. Она закрыла глаза, опустив голову под воду, прежде чем подняться, чувствуя себя чище, чем за всю ночь. Он делал это раньше, когда она приходила к нему после того, как отец позволил ей упасть с лестницы.

Он молчал, но предложил ей свою помощь,

приготовив для нее ванну. Тогда это тронуло ее, удивило, и его добротой, и добротой Данте. Теперь, откинув голову на край, позволяя воде

омывать усталые

мышцы, Морана с удивлением осознала, что ее не поразила такая доброта. Каким-то образом ей стало достаточно комфортно, чтобы даже ожидать этого от него. Она не знала, как к этому относиться.

Вытирая лицо, Морана открыла глаза, ожидая, что окажется одна. Она не была. Тристан подошел к раковине, взял мочалку и несколько бутылочек и подошел к ней. Она удивленно моргнула, ничего не понимая.

— Что ты делаешь? — мягко спросила она, наблюдая за ним.

В ответ он просто опустился на колени у ее головы. Его большие грубые руки, которым легче

было обращаться со смертоносным оружием, медленно, нежно вытерли ее щеки, будто он боялся слишком сильно надавить. Она сильнее терла кожу, когда снимала макияж. Его прикосновение было легким, но уверенным, он вытирал мягкой тканью ее щеки, подбородок, лоб.

Морана откинула голову назад, расслабляясь, позволяя ей заботиться так, как о ней никогда не заботились, и так, как она сомневалась, что он заботился о ком-то в течение долгого времени. Они оба заслужили это. Это было их.

Он молча протянул ей мочалку, и Морана посмотрела вниз, с удивлением обнаружив, что белая ткань бледно-красная. Она уставилась на него, на спутанную тень, и вспомнила, как нападавший порезался и попытался схватить ее за лицо. Он измазал ее лицо кровью. И Тристан вытер ее. В очередной раз.

Сердце сжалось, пальцы сжимали мочалку, она почувствовала, как дрожат ее губы, когда его руки коснулись ее влажных волос. Запах его мужского шампуня ударил ее в ноздри, и Морана заставила себя вздохнуть спокойно. Его пальцы, твердые пальцы, тяжело массировали шампунь по ее коже головы, вспенивая. Морана запрокинула голову, простонала от удивительного ощущения.

Его руки остановились на долю секунды, прежде чем он продолжил. Когда-нибудь он мог бы полностью сменить карьеру, если бы захотел.

В этой общей тишине было что-то такое мирное, что-то так напоминающее первую ночь, которую она провела на его территории. Но ей пришлось сказать ему о яде, пожирающем ее голову. Ей пришлось отдать его ему, потому что он был единственным, кого она знала, что яд не убивает. Он брал ее, пил и все равно выходил с другой стороны. Она не могла. Жизнь, в которой держалась яд, медленно начала разъедать ее изнутри, пока она не выпустила его вместе с ним.

— Я ударила его по голове, — слова сорвались с нее шепотом в тишине комнаты, отданной ему темноте.

Его пальцы снова остановились, ожидая, что

она продолжит. Она понятия не имела, почему заговорила, но как только слова вырвались наружу, они хлынули потоком.

— У меня не было никакого оружия, — тихо сказала она, пока он продолжал мыть ей волосы, внимательно слушая.

Она могла чувствовать это по тому, как его пальцы двигались с ее словами.

— Он пытался задушить меня подушкой. Каким-то образом я схватила лампу и ударила его.