Жнецы Грез

Фрост Виталий

С каким остервенением набрасывался Митька на эту громадину! Так, стоя на четвереньках, он мог копать и копать, отодвигая снег между ног назад. А за ним, в зависимости от длины уже готового тоннеля, толпились друг за дружкой от одного до десяти мальчишек и девчонок, в точности повторяя его движения.

– Леха! Пг'инимай!
– снег приглушал голоса.

– Чего?

– Пг'инимай, говог'ю! И вы там, за ним тоже готовьтесь!

– Ага! Давай!

Когда проход был готов, они с победным кличем выбегали с другой стороны и танцевали... Или боролись... Да что угодно делали - лишь бы это могло громко возвестить миру их прорыв! Они возвращались в пещеру и начинали ее расширять по всем направлениям.

Получался внушительных размеров снежный грот. После раскопок они, изможденные и раскрасневшиеся, долго валялись на спине и травили байки. Отдохнув, они забирались на гаражи и, взявшись за руки, с разбегу бросались на крышу этой яранги, не дав ей ни малейшего шанса простоять хотя бы до завтра. Все равно снега еще наметет!

Или же, так и не придя к какому-либо консенсусу о сугробе, просто шли на полигон, что находился в лесу западней военной части, откуда зимой редко доносился грохот учебных выстрелов и взрывов. Территория его была врезана в холм той частью, где предполагалось место мишеней. С этих-то крутых склонов детвора и могла прокататься весь день, кто на чем: лыжи, салазки, ледянки, картонки, пакеты. А если общими усилиями со старшаками удавалось соорудить из снега еще и трамплин - пиши пропало. Никто не уйдет, пока родители не найдут и пинками не погонят!

А когда веселье затихало и все устало разбредались по домам, Димка очень любил оставаться в зимней темноте совершенно один... Он медленно вышагивал по пустынным улицам в уютном свете окон и слушал, как на окрепчавшей под вечер стуже скрежещут, трутся друг о друга, трескаются и ломаются миллиарды микроскопических льдинок под его ступнями. Или, глядя на снегопад в свете прожектора на заборе военной части, представлял себе с каким звуком снежинки, эти хрупкие, уникально-красивые кристаллики, падают и падают друг на друга, раскалываются, разбиваются. Или под различным углом рассматривал, как лунные лучи рассыпают серебряную пыль на снежных барханах. Или в особенно морозные безлунные вечера, когда редкие сельские фонари, будто защищаясь, стреляют в чистую от облачных массивов, разверстую, необъятную пасть небосвода, усеянного мириадами бесконечно далеких разноцветных звезд. Он готов был вечно стоять под мерцающими светилами и пустотой между ними, будто вдыхая их, боясь их необъятности. И жаждая ее. Было для него в зиме что-то личное - только его.

Естественно, бесконечными прогулками и игрищами дело не ограничивалось - были и другие развлечения. Родители из районного центра привозили на Новый Год фейерверки и петарды. Дети обязательно делали заначки и внезапные хлопки, так раздражавшие взрослых, то тут, то там раздавались круглый год.

На бессрочно остановленной стройке юные экспериментаторы тырили по карманам камешки карбида, терли в порошок, насыпали в воду на дне бутылки, завинчивали крышку, взбалтывали, убегали и... БА-БАХ! Сотни пластиковых бутылок на свалке превращались в бесформенное ничто. Жевали гудрон, когда родители не давали денег на жвачки Love is... или Turbo, с наклейками или вкладышами, неисчислимыми коллекциями которых мог похвастаться каждый. Плавили. Дети готовы плавить все, что можно и нельзя. Пластмасса? Супер! Разводи огонь и посмотрим "коптилка" она или "капалка"! Свинец? Отпад! Накопаем формочек и отльем себе медальоны! Ой, мам, а это правда так вредно?

Всегда можно было найти себе занятие на, тогда кажущийся таким долгим, день.

Надоело гулять? Пожалуйста! Очень у многих ребят были дико популярные тогда приставки Dendy и Sega. Все играли в Танчики и Контру, Комикс-Зону и Мортал Комбат. Собирались кучей у кого-нибудь дома и по очереди играли до посинения. Так было, по крайней мере, до появления у Митьки компьютера. Он стал первым в деревне счастливым обладателем машины

с процессором в триста тридцать три мегагерца, тридцатью двумя мегабайтами оперативки и видеокартой с 3D-ускорителем. С тех пор началось его увлечение бесконечным миром компьютерных игр, хоть отец и говорил, что приобрел его, чтобы сын учился работать на нем, изучал его внутреннее устройство. "За машинами - будущее!" - твердил он.

И в самом деле - в течение года после его первенства, эти коробки с мониторами, клавиатурой и мышками появились еще у нескольких ребят, родители которых могли себе это позволить. В школе по госпрограмме был открыт кабинет информатики. Новая учительница приехала открывать детям мир программирования. Посему, старые консоли постепенно отошли на второй план.

Митька не потерял интерес к миру вокруг, не погряз в виртуальной реальности, как случалось с некоторыми ребятами, но в опеределенной мере зависел от нее и частенько возвращался домой пораньше, чтобы успеть "завалить пару монстров" перед сном. Или, когда мамы с папой нет дома, мог привести пару ребят из класса - похвастаться и с покровительственным видом дать попробовать сыграть. Для многих в селе и видео-то было недоступно, а тут такое!

Но на сегодня у мальчика были совсем другие планы.

1 июня 2000 год.

Этой ночью Митяй очень долго не мог уснуть - ворочался в упоенном предвкушении, туда-сюда раскидывая черные, как смоль, патлы по подушке.

Вчера был последний день восьмого и, надо сказать, весьма успешно оконченного, года обучения в школе, а это значит, что впереди у него целых три месяца невероятных приключений. Каникулы! Слово-то какое. Кажется, учительница по истории как-то рассказывала им, что у самой яркой звезды на небе - Сириуса - есть латинское название - "Canicula". Слово это означает "маленькая собачка". Оказывается, римский сенат объявлял дни отдыха в самое жаркое летнее время, когда эта яркая точка в созвездии Большого Пса появлялась на утреннем небе. Что ж, будьте уверены, господа, - этим летом Митька всем маленьким и большим собакам поселка хвосты-то посвязывает.

Встав, как это ни странно для первого дня каникул, пораньше, закончив все утренние процедуры, Митяй проследовал на кухню, где застал родителей - они сонно завтракали и собирались на работу. Мама раньше работала на коммутаторе в военной части, отвечала за внутреннюю связь, а два года назад, вспомнив о педагогическом образовании, решила пойти в деревенский детский сад воспитателем. Папа служил Родине всю жизнь и, наверняка, до нее - дорос до звания подполковника и занимал должность зама по тылу.

– Добг'ое утг'о, семья!
– прокартавил Митька по-юношески ломким голосом. Дефект речи с первых слов так и остался с ним.

– Привет!
– выдохнул дым папа.

– Доброе утро, сын. Омлет или яичница?
– спросила мама.

Мерно гудящий холодильник и что-то шкварчащее на плите мгновенно настроили его желудок на нужную волну:

– Омлет, мам, спасибо. И побольше.

– Чего так рано поднялся, отличник?

– Хог'ошист. У меня четыг'е по физг'е. С натяжкой.

– По физре!? Ты уверен, что ты сын военного?
– воскликнул папа.

У детей его возраста часто возникает желание нахамить родителям, но Димка знал, чем это может быть чревато в случае с его отцом. Он благоразумно ничего не ответил, дабы лишний раз не нарваться на спортмассовые мероприятия с личным составом части.

– Так куда ж ты в такую рань, Дим?
– перехватила инициативу мама.

– Ну... у меня же каникулы. Я планиг'овал как следует погулять, не откладывая в долгий ящик.

Женщина чуть наклонила голову набок, глядя на сына. Ее брови предупредительно взметнулись вверх.