Жнецы Грез

Фрост Виталий

– Конечно, сначала пг'ибег'усь тут слегка!

– Умница!
– взъерошила она его волосы.
– Помой посуду, пожалуйста, а потом - на все четыре стороны. Хоть одновременно! Но будь добр материализоваться к обеду, угу?

– Мы у дядь Коли чего-нибудь съедим.

– Опять ты с Сашкой и Машкой по дядь Колям шлындаешь?

– Ну, он же такой стаг'ый, мам! Он пг'осил помочь кой-чего по хозяйству! И он так здог'ово г'ассказывает истог'ии! Мы обещали пг'ийти, мам.

– Обещали они...

– Помощь старикам - дело благородное. Обещали - значит железо, - отрезал отец.
– Не такой уж он и старый, кстати. Дядь Коля

мужик хоть и со странностями, но у местных теперь опять в почете. В прошлом году, помнишь, карантин в школе был?
– он обратился к жене.
– Ну, из-за гриппа там или еще чего... Даже Митька свалился и бредил все чего-то!

– Да.
– мама вздрогнула. "Они рядом... Они идут..." - хрипел сын, утопая в собственном ледяном поту.

Отец продолжил:

– Народ еще все свечки ставил, просил спасения от внезапного недуга. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Ныне, присно и во веки веко-о-о-в...

Последнюю фразу он произнес, пародируя церковно-распевный бас и окающий диалект батюшки Илии, чем вызвал взрыв смеха у супруги. Сын, ухватившись за живот, заржал, сел на корточки посреди кухни, из глаз его брызнули слезы. Отец рассмеялся и сам - теперь все семейство хохотало.

Что и говорить - не очень-то в их семье жаловали священнослужителей тогда. Они еще долго не могли задушить подкатывающие снова и снова смешки. Вроде успокоились, но папа громко отхлебнул чая и все вновь загоготали...

Наконец, взяв себя в руки, он гаркнул:

– Так! Ша! Все, успокоились!

Димка и мама затихли и отец продолжил:

– Так вот! Просили, просили... И тут - нате, получите! Бухал лет десять подряд... А потом врезался по пьяни в дерево, и как прозрел! "Съешьте вот этих корешков!" - сказал продавщице. Ее дочка тоже уже неделю валялась в бреду. И через два дня карантина как не бывало!

Отец выдохнул клуб дыма и ткнул окурок в пепельницу.

– Говорят, знахарь он, многим и сейчас помогает - добряк-человек, оказывается. Сашка и Машка тебе, конечно, не чета! Отец Сашкин на прошлой неде...

– Чета - не чета.
– осмелился перебить Митька.
– К дядь Коле мы уж месяц поди не являлись.
– он смотрел на родителей.
– Сашка и Машка - классные, пап. Мы так много пег'ежили вместе... Они мои лучшие дг'узья.

– Хорошо, если так оно и есть.
– и на тон тише.
– Надеюсь, ты переживешь...

– А?

– Ничего, Димк, это я так, сам с собой...

На этом утренний разговор, по большому счету, и закончился, если не считать обсуждения утреннего выпуска новостей на ОРТ о разрухе в стране, про "вторую чеченскую войну" и воодушевляющее "мочить в сортире".

Проводив родителей и покончив с завтраком, Митька принялся мыть посуду. Всегда любил этот монотонный процесс - можно задуматься, помечтать о чем угодно юному любознательному мозгу.

В домашней коллекции книг родителей, у него был свой уголок с несколькими собраниями энциклопедий по различным отраслям науки и искусства: астрономия, живопись, физика, химия, музыка, биология - мальчик очень любил читать их и мог часами разглядывать красивые иллюстрации, время от времени поднося страницы к лицу, вдыхая сладковатый аромат типографской бумаги. Несмотря на исчерпывающую информацию об уже известных фактах, эти книги не могли дать ответ на столь волнующие молодого фантазера вопросы. Возможен ли управляемый ядерный синтез и что, если да? Одиноки ли мы во Вселенной? Что на самом деле скрывает улыбка

Моны Лизы?..

В открытую форточку ворвался лихой свист. "Сашка пришел!" - улыбнулся Митяй и в который раз удивился тому, что в мыслях он не картавит. Он выглянул в окно:

– Чего тебе, жиг'дяй?

– Скачи сюда, кощей!
– Сашка стоял внизу и, закинув голову и жмурясь, пытался разглядеть товарища. Его велик лежал рядом. Старая добрая "Кама" поблескивала спицами на солнце.

– Ща, иду!А Машка где?

– На проходной встретимся!

– Ага!

Не то, чтобы Сашка был толстый - нет. Просто в сравнении с Митькой, его и впрямь можно было назвать жирноватым. В Митьке, при росте в сто семьдесят пять сантиметров (для его-то возраста!), весу было килограмм сорок пять от силы. Атлетом его не назовешь! Зато, как говорится, котелок варил у него - что надо. В школе в различных кругах он слыл либо клевым челом, который всегда даст списать, либо заносчивым тощим всезнайкой, у которого рожа кирпича просит. В первом, не таком уж и редком случае, он, как человек осмотрительный, всегда искал подвох. В конце концов, так ли легко выживать в обществе, где тебе могут навалять только за то, что ты слушаешь Scooter, а не Prodigy? Во втором же - благодарил судьбу за то, что та послала ему такого друга, как Сашка Меканский. Лучшего друга!

Сашка - рыжеволосый, невысокий и кряжистый - самый настоящий молодой... гном! Да, именно! Постепенно это и стало его прозвищем. Гном. Круто звучит. Он часто выручал Митьку, когда тому угрожала опасность в виде местной сельской шпаны или недружелюбно настроенных одноклассников. Не то, чтобы Митяй остро нуждался в его помощи (все-таки сын военного, а это что-то да значит) в стычках один на один, но в ситуациях с прехосходящей силой противника, Гном был незаменим.

Собственно, при одном из таких случаев они и познакомились.

15 февраля 1996 год

Школа, надрываясь последним на тот солнечный зимний денек звонком, распахнула двери и вытошнила орущую ватагу учеников начальных классов. Наконец-то, продленка закончилась! Дети врассыпную разбежались по домам, играя в снежки и кувыркаясь в сугробах. В потоке третьго класса вышли и Митька с мальчишкой из частного домика по соседству - Колей Синициным - они ходили домой вместе.

– А в пятом примере ты сколько насчитал?
– спросил Коля. Сегодня у них проводили "контробашу" по математике и у ребят были одинаковые варианты.

– Точно не помню, но вроде бы тридцать семь.
– ответил Митяй - Ты домой?

– Не! За мной папа ща заедет. Поедем в райцентр к маме в больницу, отвезем фруктов и еще чего-нибудь... Папа говорит, она скоро поправится!

Если бы рак можно было просто "поправить", тогда, возможно, и его отец полгода спустя не запил беспробудно. И через пару лет Коля бы не прыгнул с одной из хрущевок вниз головой. И еще через полгода у отца не случился бы инсульт.

Но ведь старого отшельника не проведешь... Он - не чета своим сородичам, и не питается падалью - ему свежатинки подавай! Одним ничем не отличающимся от других деньков, он вальяжно выходит из своей раковины погулять и понаблюдать. И после очередной небрежно всосанной сигареты, или поглощенной жирной котлетки, или просто потому, что дерьмо случается, ты даже не замечаешь, как он нежно смыкает клешню на твоем запястье и под шумок ведет к себе погостить. И пообедать... Тобой!