Журнал «Вокруг Света» №03 за 1974 год
Шрифт:
Спирька не боялся ни холода, ни одиночества. Таким его сделала тундра. Тут ему было не до сна: негде, да и не время. В тундре он любил думать. Спать хорошо в чуме, на шкурах, когда рядом горячие, как уголья, плечи жены, молодой, крепкогрудой. Полгода назад привез он ее в чум из соседнего стойбища. А в тундре — олени, в тундре — ветер, а вот теперь и волки. Явились. Собаки умные твари, но собаки есть собаки. По их части нюхать и рвать клыками, а думать — это по твоей части. Ты — человек...
Сильный топот сотен копыт заставил
Спирька вскинул винтовку.
Шерсть на собаках встала дыбом, с лаем кинулись они к стаду. Спирька следом. И закричал, отпугивая волков. Храпя и сталкиваясь друг с другом рогами, кружило вокруг него стадо. Черная, гибкая тень метнулась где-то внизу под оленьими животами.
Спирька бросился на лай и рычание собак. Ударил с колена по улетающей тени, заранее зная, что промажет. Волков не было — были одни тени.
Потом стало тихо. Никто не беспокоил стадо. Спирька с трудом дождался "рассвета у небольшого костра.
Два разорванных теленка, задрав кверху одеревеневшие морды, смотрели на него стеклянными глазами. Они лежали в наплывах красного льда.
Спирька сжал обеими руками винтовку, глотнул слюну, сухой кадык его дернулся.
На исходе суток приехал новый дежурный по стаду, бригадир Емельян. Подошел, тронул тобоком задранную телячью морду с перегрызенным горлом.
— Не укараулил?
Спирьку словно ударили под дых.
— Сам попробуй. Стая, видно, большая развелась.
— А кто Ивану грозился?..
Спирька промолчал.
— Самолет бы вызвать, — сказал бригадир, взваливая туши на нарты; Спирька помогал грузить. — Да как сообщить — рации-то нет. С воздуха бы всех перестреляли.
Последних его слов Спирька не слышал. Он поднял с земли припорошенный снежком хорей и закричал на рванувшихся вперед быков.
В стойбище к нему подошел Иван, и Спирька придержал упряжку, чтобы не наехать на него.
— Ну как, были? — спросил Иван.
— Были.
— Порвали?
— Куда пошли, куда! — бешено заорал Спирька на быков, и те подлетели к чуму, едва не сбив нартами крайние шесты.
Ел и пил чай он молча. Мрачно. Отчужденно. Кончил еду и в первый раз даже не бросил взгляда на свой колыхающийся от ветра балаган с мягкой постелью. Снежинки, падавшие в чум сквозь мокодан, таяли у него на губах, застревали на ресницах и медленно превращались в капли. Отец с полувзгляда понимал сына.
— Ну чего там, — сказал он, — с кем не бывает... Не убережешь каждого... Пока жив ненец — жив и волк. Чего там. Спать полезай, убухался, поди...
И Спирька послушался отца. Он сдернул с ног тобоки, скинул пиджак и втиснулся на
Он лежал и смотрел в темноту.
Бригадир вернулся из стада, как и положено, через сутки. В его чуме уже сидел Спирька и курил папиросу. Он отряхнул пепел и поднял на Емельяна глаза.
— Троих, — сказал бригадир. — Да одного теленка унесли. Надо срочно самолет вызывать. Худое дело.
— Надо. Но покуда доберешься до рации — две недели пройдет, — рассердился Спирька. — Сколько оленей не станет!
— Да-а-а, — протянул Емельян и стащил с малицы совик.
— А знаешь что? — сказал Спирька, и сказал так тихо и сдержанно, что бригадир забыл бросить совик на латы.
— Что? — напряженно спросил он.
— То, что в мое дежурство я убью волка. А может, и двух. И все время буду их убивать, пока они тут.
Емельян с шумом бросил совик в сторону.
— Утка хвасталась озеро выпить...
Спирька встал, прямой, как прут.
— Увидишь, Емельян. Только мне помощь нужна. Двоих пастухов.
Опрокидывая низенькие скамеечки, бригадир прошел по чуму, сел за столик и потянулся к стакану чая.
— Чего напридумал. Пастухам отдыхать нужно перед дежурством. Никого не дам.
— Помоги тогда сам, — Спирька провел рукой по лицу.
— Нашел дурака.
Дочка бригадира, Аня, маленькая, смешливая, с черненькими мышиными глазками, пустила сквозь зубы:
— Ай-яй-яй... Все разбегайтесь! Идет Спирька — волчья смерть! — И прыснула в подол платья.
Спирька швырнул в нее кусок шкуры, и та прикусила язык.
— Тогда я возьму мальчишек. Кто побойчей... Ладно?
Бригадир уже пил третий стакан чаю.
— Это можно. Бери. Только расскажи, в чем дело...
Утром, в день своего дежурства, Спирька распорядился запрячь три упряжки из лучших быков, на одну сел сам, на другие посадил своего братишку Семку, четырнадцатилетнего подростка, и Петьку, сына пастуха Ивана. Расставил две упряжки километра за четыре друг от друга по обе стороны стада и велел ждать его нарт и ничего не бояться.
Никто не знал, что день назад Спирька долго колесил вокруг стада, изучал волчьи следы на снегу, их направление, длину шага и прыжка. Теперь он выехал на легких нартах к стаду. За плечами болталась винтовка. Он спрятал упряжку за кустами ивняка с той стороны, откуда обычно нападали волки. Чуя полную безнаказанность, хищники обнаглели. Не прошло и часа, как Спирька увидел волка. Едва заметный среди кустов и кочек, он бежал, низко свесив хвост и нюхая снег. Он казался крохотным отсюда. Нечего было и думать попасть в него.