Журнал «Вокруг Света» №11 за 1983 год
Шрифт:
Омар Дака вспоминает, что недавно алжирские газеты писали о прокладке новых многокилометровых участков дорог в пустыне. В Таманрассет можно теперь добраться на автомобиле по Транссахарской магистрали. Без дорог немыслимо освоение Сахары, богатства которой стали доступны только после победы революции.
— Да-да! Говорить теперь о бесплодности пустыни — это анахронизм. — В голосе Омара глубокая убежденность.— Сахара сказочно богата, специалисты называют ее «бездонным морем» сокровищ. Достаточно упомянуть оазис Хасси-Месауд, который в былые времена знали лишь погонщики верблюдов (там теперь добывается нефть), или Хасси-Рмель, где ныне расположен известный газодобывающий комплекс. Сахарские недра берегут много полезных ископаемых — уголь, золото, железную руду... Часть месторождений
Кабилы уже ездили на юг Сахары, помогали местной молодежи организовывать культурный досуг, налаживать учебу. Сам Омар Дака занимается не только культурно-просветительной работой, но и помогает разрешать экономические проблемы. Например, у туарегов — бербероязычных кочевников Сахары — товарно-денежные отношения находятся в самой зачаточной форме. Омар Дака и его товарищи стараются приобщить туарегов к более современным формам хозяйствования.
Омар подзывает стройного бронзоволицего мальчика с большими бархатными глазами под длинными загнутыми ресницами. Надир Мулайа учится в колледже, он доволен путешествием через всю страну, но и по своему родному городу скучает.
...Таманрассет — город невысокий. Вдоль улочек тянутся глинобитные домишки, в одном из них живет семья Надира — родители, двенадцать братьев и сестер. Красные волны песка со всех сторон окружают городок. Ребята любят выходить на окраину города к каменным стенам, сдерживающим наступление барханов на оазис.
Здесь вместе со взрослыми ребята высадили саженцы финиковых пальм. Это непросто: надо выбрать кубометры песка — яму роют глубиной в пять-семь метров. Метровые саженцы из питомника нужно посадить, чтоб у пальмы были «ноги в воде, а голова в пекле». Тогда только вырастет хорошее дерево, приносящее много плодов. В богатом урожае заинтересованы все жители. Как для кабилов маслины, так для сахарцев, оседлых и кочевых, финики — главное блюдо.
Из пальмовой рощи видны отроги хребта. Там, рассекая закатное солнце, высится пик Хогар. Глядя на него, мечтал Надир о дальних краях, где плещется необъятное море: в нем столько воды, что по ней даже плавают большие белые корабли. На них уехал во Францию миссионер отец Фуко, желавший во что бы то ни стало обратить туарегов в христианство.
Надир и его братья с детских лет слушали рассказы своего отца Ахмеда Мулайа, как их предки сопротивлялись колонизаторам, как боролись против французских войск, упорно пробиравшихся в оазисы и города Сахары. Даже после установления военного порядка кочевники сумели объединиться и подняли восстание. Когда Ахмед подрос, сам ушел в горы к партизанам, чтобы, сражаясь вместе с ними, прогнать колонизаторов.
Последний мэр, француз Жан-Мари, решил не возвращаться на родину и поселился высоко в горах. Метеоролог и физик, Жан-Мари многие годы ведет метеонаблюдения, следит за выпадающими осадками, изучает их ритмичность, исследует возможности использования дождевой воды для земледелия. По его утверждению, здесь еще многое можно сделать. Туареги его работу уважают, они поднимаются к ученому в горы один-два раза в месяц, приносят еду, отправляют его научные заметки в метеоцентр.
...Надир из Таманрассета особенно любил дни свадеб, когда невесте дарят верблюда, старинные ожерелья, пояса ручной работы. Окончатся празднества — и семьи кочевников снимаются с места, с детьми и скарбом разъезжаются по пустыне.
Снова они встречаются уже на ярмарке, куда собираются странствующие люди со всего юга Сахары. Кочевники продают изделия из верблюжьей шерсти, жалобно блеющих баранов. Рядом кричат ослы, ржут лошади. Щеголихи выбирают пестрые ткани, украшения, тончайшие хаики с нарядной отделкой. Почтенные старцы задумались перед висящими бурнусами: какой цвет — черный, белый, коричневый — больше соответствует закату жизни? Возле лавок-мастерских ремесленников — всегда толпа. Как не приобрести обувь, которую изготавливают только здесь? Фасон пустынных сандалий несложен: подошва из верблюжьей кожи да петля для большого пальца. Но для жизни в песках лучше не придумаешь. И конечно, кочевники набирают в мешки зерно, сыр, сушеные и свежие фрукты... И
Пока Омар неторопливо переводил взволнованный и романтичный рассказ Надира, мальчик приносит и протягивает мне подарок:
— Возьмите, это наша роза...
«Сахарская роза». Она лежит на ладони: кажется, будто нежные лепестки ее внезапно схватил мороз и они окаменели, вот даже капельки росы сверкают. Рассмотришь вблизи — восхитишься рукой мастера, который так искусно высек тонкие лепестки, удачно оживил камень кристаллами-росинками...
В действительности это произведение самой природы. Уже вернувшись из Алжира, я прочитал, что еще в XIX веке академик В. М. Севергин рассказывал о «гипсовых цветах», а впоследствии их увидел в Каракумах и описал академик А. Е. Ферсман. Оказывается, каменные цветы образуются в результате роста кристаллов гипса в кавернах песка. Сквозь верхний слой просачивается вода, фильтруются растворы, содержащие сульфатные соли. Они питают растущие в пустотах кристаллы, которые превращаются в сказочные цветы. Их разыскивают в пустыне, выкапывают из песка и бережно укутывают: лепестки «пустынных роз» легко обламываются.
Уезжая, я старательно уложил розу в бумагу. Память о Сахаре, что подарил мне Надир из Таманрассета...
Кабильский танец
Тизи-Узу... В памяти встают уходящие к горизонту курчавые от кустарника холмы, плантации оливковых деревьев, упорно карабкающиеся по крутизне, еще выше — стада овец, а на самых вершинах — домики кабильских крестьян, высвеченные солнцем. Плодородный край, населенный трудолюбивыми и отзывчивыми людьми, — Большая Кабилия.
В переводе Тизи-Узу означает «холм, поросший дроком». Не так уж давно это название соответствовало действительности. Русский ученый и путешественник Петр Александрович Чихачев, посетивший Алжир в 1877—1878 годах, упоминал и о деревне Тизи-Узу. Описывая эту деревню, расположенную на высоте 650 метров над уровнем моря, с населением примерно 500 человек, Чихачев приводит любопытный эпизод: «В окрестностях Тизи-Узу львы встречаются редко, но леопардов довольно много. Накануне два кабила охотились на кабанов и бросали камни в кусты, чтобы выгнать оттуда зверя... Однако на этот раз вместо кабана появился огромный леопард, бросился на одного из охотников и опрокинул его на землю. К счастью, его товарищу удалось метким выстрелом смертельно ранить зверя в голову. Раненого охотника с трудом перенесли в деревню, где он несколько недель боролся за жизнь, так как леопард нанес ему многочисленные раны».
Мы много ездили и еще больше ходили пешком по вилайе Тизи-Узу. Но ни в районе текстильной фабрики, ни около известного поселка Уадис, построенного советской молодежью на месте сожженных колонизаторами деревень, конечно, уже не встретили никаких опасных хищников. Тизи-Узу вырос в большой областной город. О прежней деревушке, пожалуй, напоминает лишь французская казарма. Не найти маленькой гостиницы, приютившей Чихачева, исчезли и поразившие его грязные немощеные улочки и жалкие лачуги...
Неповоротливый автобус осторожно пробирается по тенистым улицам, где на тротуарах под пестрыми тентами посиживают за столиками молодые и старые алжирцы, прихлебывая кофе из маленьких чашечек. Улицы сходятся у центральной круглой площади, окруженной невысокими, старой застройки, домами с балконами. Наконец автобус выбирается из хитросплетения узких улочек и, набирая скорость, мчится к виднеющимся вдали многоэтажным домам.
— Это новый Тизи-Узу, — поясняют сопровождающие нас активисты из местного комитета Национального союза алжирской молодежи. — Небольшие дома — это кооперативное строительство или индивидуальная застройка. А вот те два высотных здания в стороне — дома для рабочих, они построены только что, за два последних месяца. Там дальше, на холмах, — университетский городок. Он еще не достроен, возводятся учебные корпуса и общежития, но в аудиториях занимаются уже несколько тысяч студентов. Представляете, наши кабильские парни из горных деревушек кончают университет и едут на стройки страны, обучают грамоте детишек. Невозможно было бы так быстро готовить специалистов без помощи преподавателей из стран социализма, из Советского Союза...