Зима, которая не ты
Шрифт:
То есть у нас все было хорошо, но мы так тогда и не потрахались. Да и достаточно мне было видеть эти белоснежные груди и гладить эти слегка пухленькие ножки. Я в достаточной степени проникался ее очарованием, и едва ли мне требовалось большее.
Затем мы расстались, у нас возникла размолвка – на долгие три года. Я по-прежнему любил ее и за ней в ПУНКе издалека за ней наблюдал. Знал, что она уже вышла замуж и родила ребенка. Если у женщины включается такая программа,
ее уже ничем не остановить. Но я почему-то всегда был уверен, что у нас будет все хорошо, дети меня не волновали абсолютно.
В ту осень, когда мы начали активно заниматься музыкальными делами, я написал в толстой тетрадке вещь под названием «Лесной Человек» и собирался перепечатать ее на машинке. Настя, с которой мы встретились как-то в кафе, подсказала лучшее решение.
– Приходи к нам, – предложила она. – Садись за компьютер. У нас отличный редактор и принтер.
Так я познакомился с ее мужем. Должен сказать, впечатления он особого не произвел. Но был у него ощутимый плюс, для женщин особо важный и ценный – из последних сил тянуть в дом трудовую копеечку. Вещь, весьма необходимая для продолжения рода, не так ли? Какого бы то ни было рода.
Это был такой же худой, как я, паренек Митя. Мы, в общем-то, поладили с ним. Как оказалось, он был слегка голубоватый и я ему понравился. И, он тоже слушал рок, правда, тот самый ненавистный русский рок. Но Настя увлеклась новой музыкой, называла всех «федериками» и стала нашей фанаткой. Съездила на несколько концертов. Потом вызвалась быть нашим директором. Митя не возражал, так как у него был свободный график и он мог сидеть с их дочуркой.
Тем временем я допечатал свой сборник, сохранил эти файлы, и Настя взялась за дело.
Мы записали по нескольку наших песен на кассеты и стали их развозить по разным местам. Она в самом деле полюбила группу. Особенно ей нравился породистый Леша Зверев. Вроде бы фотографировала нас, но не знаю, где теперь эти фотографии. Потерялись в том листопаде?
Ни для кого уже не было секретом, что мы стали любовниками. Ни для кого, кроме Мити! Супруг всегда узнает последним. Встречаться прямо у них дома было тягостно, да и дочка все бегала рядом. Это было не совсем «але».
Посему, мы начали ездить в Питер, отвозить кассеты, я ее сопровождал. Анастасия была очаровательна в своей короткой шубке и клетчатой длинной юбке. Все директора на нее западали, впрочем, я внимательно за этим следил, неприметный, странный молодой человек в папином плащике.
Все это было прекрасным поводом побыть вдвоем. Мы показывали людям нашу музыку и ждали развития событий.
В пору такого ожидания, чтобы мы не скучали, Настенька устроила нам закрытый концерт на телефонной станции. Дело в том, что станция располагалась в том же ПУНКе и эти телефонисты были ее знакомыми. Естественно, станция обслуживала городские номера, мобильных не было в помине. И представляла собой кучу реле, ячеек и проводов. В этом хаосе как-то нашлось место для репетиционной точки. Телефонисты увлекались музыкой, у них тоже была группа, хобби для времени, свободного от работы. И нас они вроде видели на сцене нашего ДК. Поэтому пригласили нас туда поиграть в какие-то предновогодние дни.
Вышел настоящий психоделический трип-хоп, играть в такой обстановке. Телефонисты притащили туда кучу аппаратуры. И слышно все было прекрасно.
Тем временем постепенно выяснялось, что, несмотря на чары Настеньки, директора более солидных клубов не горят желанием вписывать нас в свои программы. Полагаю, что их пугала наша проблема с текстами. Собственно, никакой проблемы не было. Дроздов просто пел тарабарщину, бессмысленный набор английских слов. Так услышанное в детстве на пластинке, бывает, перепеваешь на свой манер. Вообще-то мы знали английский и могли бы писать тексты. Но мы были офигенно довольны своей музыкой, она и правда была неплоха. Над текстами париться не хотелось. И, как было уже сказано, в этой стране английский на эстраде был не в почете. А русских песен у нас было раз-два и обчелся. Ира моется в душе, в общем.
Впрочем, нет, мы иногда пытались сделать что-то с понятными словами. Но получалось совсем авангардно. Нам нравился альбом Velvet Underground, где монотонный голос Лу Рида читает под музыку группы отрывки из бульварного романа.
И мы с Дроздовым придумали, как продолжить традицию. У нас была неплохая монотонная инструменталка, где могли подыграть и кларнет, и труба. Единообразная партия ритм-секции оставляла полный простор для любых инструментов. Под весь этот аккомпанемент Дроздов произносил следующий текст, который ему пришлось целиком выучить наизусть:
«…Я была обыкновенной блондинкой с длинными волосами, имевшими сзади вид лисьего хвоста, и смешными веснушками на носу; как и многие, я мечтала о любви, которая закружит в пьянящем танце и увлечет подобно веселящему газу. Но она все не приходила».
«Тем летом я гостила у родственников на даче. Как-то, загорая на берегу реки у Синего Камня (на самом деле это был обыкновенный, ничем не примечательный обломок скалы), я услышала крики со стороны реки. По реке плыл плот, а на нем, смешно размахивая руками, прыгал человек. Мне показалось, что ему нужна помощь».
«Помедлив, я бросилась в реку и сразу же ушла под воду: мне мешал купальник. С трудом освободившись от него, я поплыла к плоту, не подозревая, что плыву навстречу своей первой настоящей любви. Да, в самом деле, я никого так раньше не любила. Я была немножко влюблена в учителя в гимназии, но основным в том романе был, конечно же, секс».
«– Сударыня, прошу вас на корабль».
«Сильные загорелые руки, синие смеющиеся глаза, настоящий обнаженный торс… Именно такой мне снился не раз, и я влюбилась в него с первого взгляда».