Зима, которая не ты
Шрифт:
Мы даже как-то попробовали с Наташей поебаться под марихуаной. Но ведь травка сама по себе женщина особая и с характером. Кончилось тем, что мы, абсолютно голые, хотя и слегка возбужденные, лишь обхихикались.
Веселая тогда выдалась зима.
ГЛАВА 2 Перемотать назад, пауза
В этих строчках присутствовали мрачные мотивы. Но то была мрачная атмосфера девяностых, город переживал не лучшие свои времена. Всюду ощущалась атмосфера гниения. Резким и внезапным контрастом ко всему была музыка. В университете образовалась группа со странным названием «Люблю Федерико». Началось все с безумных вечеринок под «Pixies» и недорогое, но качественное бухло.
Присутствовали марихуана и безумные сексуальные оргии, но это быстро выветрилось. Лет в восемнадцать я в первый раз взял в руки бас-гитару и познакомился с Дроздовым, студентом-распиздяем с физфака. Этот факультет отличался особенным раздолбайством и нехилой страстью к различным жизненным радостям. Запомнилась, например, вечеринка дня рождения Югова, который со мной вместе приехал учиться в Питер из Костомукши. Был куплен ящик портвейна, ящик пива и ящик водки. На каждого участника и вышло по одной бутылке каждого из этих достойных напитков. Ну и, конечно, закуска – по апельсину на брата. «Не то у Поленьки». Компания заперлась в общажной бытовке, и наступил момент, когда никто не запомнил ничего из того, что там происходило. Расходились по всем четырнадцати этажам на четвереньках. Понятно, что должным образом украсили все лестницы.
На следующий день мы вместе с Дроздовым сходили в профком и быстро решили вопрос о помещении для репетиций. Это оказалась совершенно роскошная аудитория с теплой ламповой аппаратурой. (Другой, впрочем, тогда и не было). Вроде как студенческий оркестрик. Такой зал нам полагался совершенно бесплатно, от щедрот ушедшего в небытие СССР. Вскоре мы нашли и барабанщика. В ПУНКе тогда репетировала группа «Урал», это были ребята постарше, местные разнорабочие и плотники. И у них была студия. Туда и ходил записываться Дроздов, который уже сочинил несколько гитарных хитов. На этой студии мы и познакомились со Зверевым, нашим будущим барабанщиком. (Зверев, как и я, учился на матмехе). Итак, Дроздов был из Луги, в принципе, питерский. Я из Карелии. А породистый Зверев приехал из Архангельской области. Реальный российский бэнд.
Мы сначала играли только свое: мелодии сочиняли с Дроздовым, вместе и по отдельности, этакий поп-диско-панк-арт-хаус-психодел-глэм. Работа в коллективе быстро наладилась. 7 апреля, через два года после наших первых акустических посиделок, состоялся первый концерт. Считаю, что это и был день рождения группы. Мы сыграли на традиционном весеннем физфаковском сходняке. На этом концерте у нас резко расширился состав. Помимо традиционной тройки «ударные-гитара-бас» появились духовые и скрипки. Для этого на факультетах нашлись несколько вполне профессиональных музыкантов.
Казалось бы, с чего такой шухер. Я только потом узнал, что это оказался день рождения российского интернета. То есть того, что обзначается в адресах как .ru . Это серьезная вещь. Видно, студенты чувствовали это подсознательно. Но времена были совсем дикие. Я, например, про интернет вообще ничего не знал. Хотя еще в школе писал какие-то программы.
На этот вечер приехала группа из ладожского поселка Морозовка. Если кто-то не знает, это совсем рядом с крепостью Орешек, устье Невы. Некогда там находилось крупное оборонное предприятие. Теперь царили безденежье, запустение и депрессия. И песни были соответствующие.
С водкой мы вчера подрались
Объявили ей войну
Проиграли и сломались
И забыли, что к чему
У
«Мэри Джейн» (а так назывались наши новые друзья) славились тем, что перед каждой репетицией выпивали на троих бутылку водки. И вообще они были повзрослее и поматерее. Бас-гитаристка Инка Лишенкевич вообще оказалась из музыкальной семьи. И все это казалось нам крутым. Играли они что-то вроде «Ноля» и тех же «Pixies». Мы тоже им понравились, я потом я с удовольствием гонял шары с их гитаристом Лешей Коксом – в нашем репзале был почему-то и бильярд.
Мы сошлись на том, что совершенно не принимали типичный для того времени русский рок. Это течение больше напоминало КСП и к настоящему року, в общем-то, не имело отношения. А мы играли в веселом духе танцевальных площадок. Правда, вскоре пришли другие танцы…
При таком отношении к проверенному мейнстриму вовсе не светили концертные площадки и стадионы. В России всегда предпочитали рубить капусту надежными, гарантированными методами. И английский у публики был не очень в почете. Мы могли поехать за границу, но тогда туда еще не совсем «пускали». Да и где взять денег на такую поездку. Ни одного, блядь, вменяемого продюсера. Встреть мы такого же веселого и слегка рискового человека, повернулось бы по-другому. Но такие здесь, похоже, не обитали. А если и обитали, то давно спились – социум давит. Ситуация безвыходная.
Тем не менее, нас приободрил первый концерт и определенный успех. Решили не комплексовать и ехать набирать концертный опыт.
То есть ездить в Питер. Тут была некоторая трудность. Петергоф – довольно отдаленный пригород Петербурга, и большую часть дороги занимала поездка на электричке. А возвращались чуть ли не за полночь. Но мест, где мы могли выступать, было не так много, приходилось ездить.
Первым был джазовый клуб «Окошки». Джазисты отнеслись к нам настороженно. У меня тогда даже не было собственного баса! На сцене в клубе лежал огромный «Фендер». Стройная высокая темноволосая девушка в серенькой юбке милостливо разрешила им воспользоваться. (Чуть позже та самая джазистка продала мне за 100 долларов «Диамант», неплохую европейскую басуху, на такой же играла Инка). Мы начали долбасить свои хиты. В середине концерта, к своему ужасу я обнаружил, что отстаю от всех ровно на половину такта. Думаю, мы рассмешили всех в курилке.
Это было характерно для маленьких площадок тех времен. Ты не слышал себя, не слышал других, и инструменты сливались в теплую ламповую кашу. Звук баса в «Окошках» приходил откуда-то из глубины зала, отражаясь от стен. Все-таки скорость звука меньше, чем скорость света.
Отстраивание звука в «Там-Таме» было отдельной, длительной манипуляцией, но и она не всегда помогала. Первый раз в «Там-Таме» мы с треском провалились – народ уходил из зала пить пиво. Зато следующий концерт, уже под осень, даже засняло немецкое телевидение. Наверное, пленка до сих пор валяется где-то в архивах. Концерт оказался потрясным – за лето мы сочинили кучу новых песен, и, без ложной скромности, я попробовал встать к микрофонной стойке.
Постоянные репетиции дали первые плоды, и это был успех. Куража добавляла наша труба, с трубой мало кто играл. Мы запомнились, и «Люблю Федерико» стала одной из лучших групп «Там-Тама».
Это был совершенно панковский клуб. Нас приютили там потому, что владелец клуба, бывший виолончелист «Аквариума», также не принимал традиционный русский рок. Но публика там встречалась порой отмороженная. Были нередки драки и налеты ОМОНа. Вламывались, как правило, с черного хода, через комнатку для музыкантов. Ставили к стенке и искали наркотики. «А в контрабасе что?» – спрашивали меня. Нет, они бы не нашли, так как я клал траву прямо в корпус гитары и все завинчивал.