Зимний двор
Шрифт:
Она повернулась к Синджину, глядя на него и мотая головой.
— Это глупо, почти так же глупо, как подстрелить тебя.
— Всё получится, — заверил он, ухмыляясь, демонстрируя гораздо больше уверенности, чем она чувствовала. — Должно, иначе из этого леса на нас выйдут тысячи людей, а другого пути бегства нет. У тебя получиться. — Он повернул её в своих объятиях и заглянул за край. — Придурки, встретимся на той стороне, — со смехом крикнул он.
— Кто хочет жить вечно? — сказал Кейлин.
— Вроде как, я, — пробормотал Лахлан. — Я предпочитаю насаживать женщину на своё древко, чем оказаться на суку.
Синджин нежно поцеловал Айслин — почти
Айслин закрыла глаза, вспомнив шок и трепет в глазах Лейна, когда она шагнула за край, и ужас, который тогда испытала. Она закричала, прижавшись всем телом к Синджину, когда они миновали зазубренные выступы в нескольких сантиметрах. Стоило им остановиться, она вскочила и бросилась в кусты, выворачивая кишки. Тогда-то она и поняла, что они выжили. Хотя, так случилось не со всеми. Айслин слышала крики и рёв боли, когда несчастные ударялись о зазубренные шипы.
Она не хотела говорить правду об этой скале — отец создал её, чтобы любой, кто решит сбежать из двора, точно погиб. Обернувшись, она посмотрела и начала считать головы.
Они все перепрыгнули. Тогда кто кричал? Она подняла глаза на то, как один за другим мужчины её двора прыгали, а не скользили по склону. Упав на колени, она с ужасом наблюдала, как воины прыгали на верную смерть. Синджин и остальные тоже наблюдали. Это невероятно, будто что-то вынуждало их…
— Бежим! — закричала она, вставая и призывая все оставшиеся силы. Её отец был наверху, только ему хватило бы сил заставить армию умирать за него. Ни один другой человек не стал бы рассматривать их смерть как неизбежный или побочный ущерб.
Волки побежали рядом, но у Айслин кончился запал. Она начала падать, но самый большой волк остановил её, а другой укусил за лодыжку, пока она не поднялась и не поняла, что происходит.
Они несли её, что замедляло всех. Айслин сморгнула слезы, когда оглянулась и посмотрела на безжалостного монстра, стоявшего на краю Серых Утёсов. Не желающий идти наперекор себе, но готовый бросить своих людей на гибель. И он думал, что она предательница?
Она посмотрела на границу двора, где зима сменялась осенью, и тёплый осенний ветерок подул на лицо.
Айслин закрыла глаза, не обращая внимания на боль, пока её несли вперёд, не останавливаясь до тех пор, пока между ними и двором не насчитывались мили. Они оказались в глубине Осеннего Двора, как минимум, в двух днях пути от дворца.
Синджин поставил её на усыпанную листьями землю, а затем перекинулся. После чего махнул рукой, зачаровывая большую палатку, в которую унёс Айслин на руках. Она не открыла глаза после того, как голова коснулась подушки, и сон окутал её.
Глава 13
Айслин почувствовала, как будто горит — тело болело, становясь все горячее от желания, которое гладило изнутри. Губы коснулись её губ, и она застонала, приближаясь к источнику тепла, который, казалось, оттаивал её ноющее тело. Она открыла глаза, глядя в заспанные зелёные глаза, которые смотрели на неё с теплом в глубине.
Она приподнялась, когда он подтолкнул её тело, наплевав, что обнажает. Айслин застонала, когда Синджин снял с неё платье и отшвырнул. Жадным ртом он сосал и пробовал на вкус розовый сосок, прежде чем уложить Айслин обратно, следуя за ней, царапая зубами нежную плоть. Сонный разум позволял ласкать тело, потому что считал его рот райским прикосновением к разгорячённой плоти.
Синджин продолжал, пока она не стала умолять об освобождении. Языком он скользил по клитору, пока трахал её пальцами, добавляя третий, вызывая боль от полноты. Её тело дёрнулось, и Синджин скользнул вверх и посмотрел на неё, пока тёрся шелковистой плотью о ноющее лоно. И всё же тело отказывалось найти освобождение, и каждое мгновение что оставалось вне досягаемости, было пыткой, а голод рос.
— Тебе нужно кормиться. Вчерашний день отнял много сил, маленький снежный кролик. Используй меня, — призвал он с отчаянием, раскрывая что-то глубоко внутри неё. Он перекатил их, заставляя её сесть сверху и посмотреть на него. Она тяжело сглотнула, пытаясь вспомнить, как говорить. Синджин похож на бога — тёмные волосы раскинуты за головой и ниспадали на плечи. Тело представляло собой рябь твёрдых, жилистых мышц, которые она медленно исследовала кончиками пальцев, как он делал с ней.
Айслин склонила голову, целуя его плоть, и он зашипел от едва заметного прикосновения. Она высунула язык, рисуя узоры вверх по груди к шее. Оказавшись там, она лизнула пульс, наслаждаясь.
— Боги, — прорычал он. — Если продолжишь в том же духе… — Угроза повисла в воздухе.
Сердцевиной она тёрлась о твёрдый стальной стержень, не торопясь и чувствуя, как приближается оргазм. Каждое движение было неуклюжим, но он ничего не сказал, а позволил медленно изучить его плоть. Она просунула руку между их телами, обхватив толстый член, и подтолкнула к ноющему лону. Было волнующе слышать стоны и затруднённое дыхание Синджина.
Она прижала головку ко входу, чувствуя, как его бёдра двигаются в отчаянии, проникая внутрь лишь головкой и не добавляя больше, чем она позволила. У неё ёкнуло сердце, когда вернулась к его губам. Но стоило Синджину подняться, она толкнула его обратно, удерживая за горло обеими руками и смотря на него. Синджин с голодом смотрел в ответ. Скольжение члена в её лоне распаляло огонь.
Синджин хотел прижать её бёдра к себе и всё же не стал толкать. Вместо этого позволил ей исследовать тело — опасный шаг, учитывая желание почувствовать, как она кончает от его пульсирующего члена.
Айслин отодвинулась, встав на колени, чтобы лизнуть край члена, от чего Синджин задрожал. Она обхватила его яйца, медленно целуя и слушая реакцию его тела на её действия. Насыщенный аромат сожжённых цитрусовых, смешанный с древесными углями стал сильнее, будто Синджин испускал больше опьяняющего аромата, находясь ближе к освобождению. Айслин хотела знать, что он чувствовал, утоляя боль, которая никогда не казалась утолённой.
Что сдерживало её? Ей больше не нужно спасать себя; отец всё равно её убьёт. Но Синджин здесь, желал покончить с голодом, который рос в животе. Свадьбы не будет, в этом она уверена, и её планы сбежать не изменились. Она снова оседлала его бёдра и наклонилась, целуя путь к голодному рту. Затем опустилась на его стержень, желая ощутить его в себе. Всего раз, и она уйдёт. Она поцеловала его, и он ответил, обхватив бёдра и проводя горячими пальцами по бокам, вызвав шипение возбуждения в лёгких.