«Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)
Шрифт:
О разведке. Мне пришлось быть и наблюдать наших работников, я не буду называть фамилий и имен, не спрашивая об их работе, сразу узнаешь, что они занимаются разведкой. Есть сильные, крепкие, хорошие ребята, но через год из них ни одного разведчика не будет. Я с одним разговаривал. Он мне рассказал, что он разведчик, но на него пишут, что за ворота выйти нельзя. Я ему сказал, что ты просто не обращай внимания, пусть пишут, а у вас есть организатор, руководитель, который постоит за вас вовремя. Он мне ответил, — пока руководитель моей организации узнает, другая организация со мной разберется вперед. Если так люди, посланные на это дело, будут рассуждать, никакой разведки не будет и через 10 лет. Разведчик должен быть смелым человеком и не обращать внимания на то, что напишут на него.
Я хотел еще одну вещь сказать. Я за границей был с открытым паспортом. Я был там генералом, мне было неудобно чувствовать себя
Мехлис: У нас внедрили, что вне строя — каждый вольный гражданин. Это вошло в плоть и кровь каждого.
Савченко: Например, меня Правительство посылает за границу. Я приезжаю оттуда на свою границу. Имею в купе 2 чемодана вещей. Около меня 2 человека ходят, крутятся, вертятся. Я сам себе задаю вопрос, что я такое сделал, чтобы меня у себя дома так встречали. Я спрашиваю: «Что, вы хотите чемоданы посмотреть?» Они отвечают: «Да». Беру ключи, открываю чемодан. Они опять крутятся, потом спрашивают: «А у Вас оружие есть?» Этот вопрос на меня очень подействовал. Если, например, смотрят, что я чемоданы везу, в которых 2—3 пары чулок жене, ну, пусть возьмут, но такой вопрос ставить относительно оружия — это безобразие. Я часа 3—4 сидел в поезде и не соображал. А потом спокойно подумал и нашел логическое объяснение. Но это, товарищи, неправильно. Таким образом авторитет нельзя создавать — в одном месте создавать, а в другом разрушать. Когда у меня смотрели чемоданы, немецкий половник наблюдал за этим делом, а мы с ним знакомы, я его знал, он подумает, вот, мол, генерала обыскивают.
Городовиков: Выступающие здесь товарищи — Павлов, Мерецков и другие, в основном совершенно правильно останавливались на затронутых вопросах.
Я повторяться не буду. Относительно лозунга о превосходстве техники, по моему мнению, мы должны говорить бойцам и популяризировать это, т.е. прививать любовь, умение владеть этой техникой и бить противника. Я считаю, что наше воспитание должно именно проходить в превосходстве нашей техники. Неправильно, конечно, то, что вот на земле и в воздухе техника идет впереди и поэтому может у бойцов сложиться мнение, что эта техника и будет побеждать, а мы будем полеживать. Такие примеры не один раз были видны в войне с Финляндией. Дальше, безусловно, правильное было высказывание товарища Мерецкова о том отношении, что нужно иметь соответствующее положение о правах, и тогда будет правильно, что к командиру никто не будет приставать, и он понесет ответственность в определенном вопросе. Наша страна по своей развитости, безусловно, стоит на одном из первых мест. Также наш старшина стоит выше, но он не знает, кто у него начальник, и не знает своих прав, что и где он может требовать и какие может давать приказания. Это нужно закрепить соответствующим положением.
По вопросу воспитания необходимо обратить немедленное внимание на наши гражданские учебные заведения и школы. Возьмите в пример старую армию. Там, провожая в армию, говорили, чтобы он исполнял приказы, слушался начальства, и помогали идущему в армию всем возможным, если он был плохо одетым, то давали ему все хорошее. У нас же воспитывают так, что если идешь в Красную Армию, то ты там многому хорошему научишься, даже если ты ничего не знаешь, получишь хорошее обмундирование и даже свое можешь оставить дома и вообще выйдешь человеком. Поэтому воспитание нашего командира должно идти иначе, чем сейчас. Мы должны сказать бойцу, что он должен быть готов к любым невзгодам, что не всегда в армии он будет отдыхать, и работу воспитания следует перестроить.
Из доклада выступавших товарищей сквозило то, что почему никакой болтовни нет в иностранных армиях. До настоящего времени у нас поощряли болтунов. Кто хорошо умеет хорошо разговаривать, тот даже получал повышение. Если кто новости хорошие расскажет, о нем мнение хорошее создавали, что умный человек, знает, что делается, а если молчит, то, значит, ничего не понимает.
Буденный: Ни рыба, ни мясо.
Городовиков: Ни рыба, ни мясо, правильно. Относительно командного состава запаса. Мы должны сказать, что командный состав у нас слаб, потому что он находится у нас в беспризорном состоянии. Если командира уволили из армии, он обивает пороги собесов, чтобы достать себе место, чтобы ему можно было только существовать. А если он захочет подучиться, побывать на маневрах, посмотреть, такого рода постановок у нас нет. Командный состав, когда с ним разговариваешь, он борется за свое существование после ухода из армии.
Мехлис: У нас в стране увольнение с завода считается
Городовиков: Что касается того, что армия непобедима — так и нужно людей воспитывать. Этот вопрос должен остаться, и в таком духе мы должны воспитывать людей. В армии бывают отходы, переходы, временные поражения, но каждый красноармеец должен сказать, что наша армия непобедима, и должен драться и идти вперед и вперед. У нас был раньше так поставлен вопрос, что наша задача — обороняться. Это вызывает отдельные недоразумения. Когда человек выходит в наступление, в бой, он начинает под разными предлогами отступать и стремится удрать в тыл. Поэтому мы должны воспитывать красноармейцев — идти вперед, а оборонный лозунг держать не следует. Мы должны воспитывать красноармейцев в духе непобедимости нашей Красной Армии, но нужно стремиться так воспитывать, что, начиная от командира отделения и выше, если тот скажет: «Встать, за мной», — красноармейцы действительно должны пойти за ним — командиром. А у нас бывает, что красноармейцы не поднимаются и командир идет один. Относительно спайки дружеских отношений, — начиная от командира и кончая красноармейцем — в этом отношении должна быть свобода действий и самостоятельность, а у нас чувствуется боязнь, как бы чего не пришили.
Проскуров: Я понимаю указание товарища Сталина о необходимости борьбы с хвастовством в нашей армии несколько иначе. Мне кажется, что нужно просмотреть коренным образом принцип воспитания нашего бойца и командира, но переделывать его во многом не следует. Мне кажется, что правильным будет воспитывать нашего командира и бойца именно на принципах непобедимости нашей армии. Если мы построим организационно это правильно — дело будет идти хорошо. Если мы привьем какую-либо неуверенность в нашем бойце, т.е. неуверенность в нашей технике, то мы сделаем чрезвычайно большую ошибку.
Товарищи, в армиях капиталистических стран именно воспитывают на непобедимости своей армии. Нам удалось недавно заиметь стенографический отчет иранской армии, и там говорилось, что мы непобедимы и всегда наша армия выходила и будет выходить с победой. Это делается не для того, чтобы не было зазнайства, но это является одним из основных факторов нужного воспитания в армии, т.е. всегда нести победу. Мне кажется, что в этой поправке товарища Сталина надо разобраться и не шарахаться в другую сторону, и не идти именно по пути воспитания бойца и командира, что наша армия победима, а, наоборот, нужно говорить о непобедимости нашей Красной Армии. Воспитывать также в духе наступательном и именно в целях защиты Родины. Мы должны, главным образом, сдавать задачу об активных действиях обеспечения безопасности нашей родины. Нужно, главным образом, обратить внимание на то, чтобы боец всегда имел боевую готовность для военных действий. Нельзя создавать такой обстановки, когда боец должен рассуждать, что он должен выступать или нет, а любой приказ по первому призыву партии и Правительства должен выполняться, и командир должен знать, что он безоговорочно должен идти в бой.
Дальше, обвинили работника нашего представительства в Германии т. Герасимова, что он присутствовал там на параде и после высказался о том, что парад прошел хорошо. После, когда его вызывали, спрашивали, что вы действительно были на параде и сказали, что они хорошо выглядят. Тов. Герасимов подтвердил, что это мнение он выражал, и его обвинили, что, якобы, антисоветский гражданин и поддерживает фашистов. Мне же лично кажется, что если какая-либо иностранная армия выглядит хорошо, то и нужно об этом говорить, чтобы не обманывать себя, у нас же в этом отношении было неправильное понятие, и нельзя было про иностранные армии сказать что-либо хорошее, даже если она внешне выглядит хорошо.
Как ни тяжело, но я прямо должен заявить, что такой разболтанности и низкого уровня дисциплины нет ни в одной армии, как у нас. (Голоса: Правильно). От этой правды никуда не уйдешь. Полсотни командиров, которые были на территории Польши, смотрели, и все в один голос докладывают, и не только докладывают (я их заставил написать), а написали и расписались. Они приводят очень характерные примеры. Нигде не увидите, чтобы младшие не приветствовали старшего. Такой пример — идет по городу офицер под руку с девушкой. Навстречу ему идет старший. Офицер оставляет девушку, берет под козырек и идет дальше. Другой пример — идет офицер, несет чемодан, при встрече со старшим он ставит чемодан и отдает честь. Он чувствует гордость, что находится в армии, и не стесняется. Это не является ущемлением самолюбия, что он оставил девушку на секунду или поставил чемодан, а здесь чувствуется гордость, что он принадлежит к армии, что он выполняет требования уставного порядка.