Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
Дорога сузилась и свернула в ущелье.
– А что там?
– Где?
– Да за горами. Вы ведь знаете?
– Люди, звери, духи. Все то же самое.
– А кузнецы там есть?
– Должны быть.
– Погодь, батюшка.
Горан остановился и скинул мешок на землю.
– Что такое?
– Руки, отец. Как бы не потерять от холода.
Кузнец поднес ладони ко рту и задышал теплым воздухом. Леший подал Горану рукавицы.
– Держи.
– А как же вы?
– Тут не далеко. За тем поворотом. Я донесу.
Бокучар схватил мешок, несмотря на протесты кузнеца и
– Эй, – крикнул Леший, - Сюда!
Горан обернулся. Позади него в скале, прикрытая снежным навесом, зияла черная пустота, откуда звучал голос.
– Вы в пещере?
Раздался щелчок огнива и в пещере забрезжил свет.
– Ты понесешь факел, а я дотащу мешок. Скорее. Времени не так много.
Горан взял факел и пошел вперед. Пол пещеры был выполнен ступенями, размером в самый раз для детских ног. Выточенный ровный потолок слишком низко нависал над головой, так что Горану пришлось склонить ее к груди, а Леший весь ссутулился.
– Больно низко, батюшка.
– Делал бы это я, сделал бы повыше. Тут налево.
Они очутились в просторном зале. Свет факела подвинул границу мрака на несколько шагов вперед и из темноты выплыли гигантская наковальня, горн и многочисленные пустые стеллажи, у стены на полках поблескивали инструменты, какие только могут пригодиться толковому кузнецу, ибо бестолковому и их мало.
– И правда, кузница! Ты гляди! А откуда вы об ней знаете?
Леший положил мешок и присел возле стены. Ногам его стало тепло, от проступившей крови. Но теплота быстро сменилась ознобом.
– От ведьмы, - ответил он.
– Я пойду за сталью, а ты разожги факелы.
Кузнец от упоминания о ведьме закашлял, пытаясь что-то сказать, но так и не нашел что. Он не заметил, как Леший вышел. Придя в себя, он пошел вдоль стены, изучая появляющиеся из темноты устройства для ковки, формы для оружия и доспехов, и другие хитрые, одним кузнецам ведомые вещицы. Опомнился он, когда Леший спустил по каменной лестнице кору сталедуба.
– Ах, огонь. Да. Сейчас.
Кузнец в суматохе забегал по углам, бросаясь от факела к факелу. Из десятка пожелали разгореться только четыре, а потому часть комнаты осталась в полумраке, но основная же ее, рабочая, часть открылась.
– Батюшка, а чем же мне горн разжечь? Ни уголечка нет.
– Смотри кузнец, - сказал наместник, - быть может, такого ты больше никогда и не увидишь.
Бокучар стряхнул черный налет со стены, под которым скрывалась железная дверь.
– Целая комната угля? – удивился кузнец.
Леший подозвал кузнеца, взял его руку и прислонил к двери.
– Чувствуешь?
– Теплая.
– Да. А теперь смотри.
Леший открыл дверцу и в комнату ворвался раскаленный поток, наполненный ароматным жаром. От сухого и горячего воздуха ударившего в лицо Горан раскашлялся. Дверца вела в круглую шахту, уходящую глубоко вниз, под землю. Леший засунул руку внутрь шахты и вывел в середину две веревки, сплетенные из тончайших металлических нитей.
– Кто это
– Ты еще главного не увидел. Посмотри вниз.
Горан засунул голову в шахту. Тросы спускались так глубоко, что концы их сливались в одну единственную красную точку.
– Там что-то горит, - сказал кузнец.
– Еще как горит.
– Что это?
– Кровь земли. Именно она и разогреет горн. Видишь, на полу два канала прикрыты камнями?
– Да. Как-то сразу не приметил.
– Вытащи камни из обоих и отойди к стене.
Горан очистил каналы от камней, и Леший потянул за рычаг, скрытый внутри шахты. Что-то застучало в глубине и заглохло.
– Батюшка, чего дальше то?
Леший засунул голову в шахту.
– Поломался подъемник, похоже. Рычаг замер и не шевелится.
– А вы трахнете посильнее, - посоветовал кузнец.
– Как, как?
– Да кулаком по нему.
Леший так и сделал. Гул возобновился. Тросы задрожали и с тягучим скрипом зашевелились. Леший рассмеялся.
– Кулаком, говоришь? Надо же.
– Да, это частенько выручает.
– Надеюсь, работая над доспехом, ты не будешь делать также?
– Как можно? Я же себе все руки разобью, как потом на хлеб зарабатывать? Я осторожно. Молоточком, - сказал Горан и достал излюбленный молот, который мужик послабее держал бы двумя руками.
– Рад слышать. Встань-ка лучше к стеночке. Вот так. Сейчас будет горячо. Надо привыкнуть.
В шахте среди мерного гула что-то зазвенело. Звон металла об металл, догадался Кузнец. Только как он ухо не напрягал, металл узнать не мог. Чем громче звенело, тем сильнее шахта разгоралась огнем. И вот, когда зазвенело совсем близко, на тросе показался черный горшок, на десять ведер.
– Живой огонь, батюшка! – завопил кузнец. – Это не сказка? И правда, живой огонь!
Черный горшок зацепился за уступ, сокрытый в шахте, перевернулся и жидкий огонь из недр земли пролился на пол. Глаза кузнеца метались от Бокучара к огню и обратно. Огненная река собралась в канале на полу и потекла в сторону горна. В шахте появился второй горшок.
– И в нем огонь? Да сколько его тут?
– Столько сколько тебе надо для того, чтобы выковать доспех. И кое-что еще, но это после. Сначала займись доспехом. Шлем, кираса, перчатки, поножи. Горн нагреется, глазом моргнуть не успеешь.
Каменный пол нагрелся. Кузнец коснулся горна, казалось тот, вот-вот закипит.
– Начинай работу, а я сделаю так, чтобы ты тут без воздуха не помер.
Леший вышел из подгорной кузницы. Под потолком раздался удар, следом еще и еще. По макушке Горана пробежал прохладный воздух, но тут же растворился в густом жаре живого огня. Дышать стало легче. Горан принялся за работу. Горшки с живым огнем, один за другим, поднимались из недр, горн приятно шипел и постукивал, кора сталедуба покладисто принимала формы, какие хотел Горан. Все шло как по маслу. Раскаленному и жгучему маслу. Треск, стук, гул в ветряных ходах, грохот котлов – магические и чарующие звуки усердной работы плели знакомые кружева возле ушей кузнеца, но более чистые и верные. Лишь один раз симфонию нарушил звук, похожий на вороний грай. Мимолетный вороний смешок исчез с очередным прохладным дуновением зимней ночи.