Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Чего творишь, дурная?
Теодор Кительсон прибежал на шум.
– Что стряслось? – спросил он. – Что ты сделал?
– Попытался напоить ее чаем, но как видишь, она решила, что на полу ему будет лучше. Ну и пожалуйста.
– Олег, она не в себе, как можно?
Ученый подошел осмотреть руку девушки. Письмо он кинул на стол.
– Я прочту? – спросил Олег.
– Да ты уже начал, чего же спрашиваешь?
Почерк Лешего оставлял желать лучшего по меркам обученного письму человека, однако по меркам духа – грамотней найти невозможно. С первых же слов Олега насторожил
– Ожога нет – это хорошо. А вот твое лицо, - сказал Теодор Кительсон, вернувшись к Олегу, - говорит мне, что в письме дурные вести – это не хорошо.
Олег не слышал друга. Глаза скользили по тесту в третий раз, в поисках объяснений. Кольцо-перевертыш дрожало так, что еще миг и пустилось бы в пляс.
– Олег, с Лешим все в порядке? Олег?
Юноша кинул письмо на стол и побежал на улицу.
– Ты куда? Что в письме? – крикнул в след Теодор Кительсон.
С первым шагом Олег провалился в мягкий, только что выпавший снег. Со вторым шагом он оттолкнулся от земли так сильно, как только смог и подбросил в воздух отцовский меч. Третьего шага не было – черный аист взмыл в небо.
Ученый прочел письмо. Ему хватило одного раза, чтобы понять всю серьезность и трагичность ситуации. Он бросил быстрый взгляд на Златовласку.
«Что с ней может случиться?», - подумал он. Ученый надел куртку и перебросил самострел через плечо. Уже на улице он краем глаза увидел черного аиста, летящего в сторону деревни, и готов был двинуться следом, но шорох за деревьями заставил ученого остановиться.
– А вы еще кто?
Часть III - Глава 33
Когда Горан закончил с доспехами, Леший попросил его смастерить наконечники для копий из оставшейся коры сталедуба.
– Я бы и рад, батюшка, да руки болят от такой спешки.
– Вот, прими пару капель и все пройдет, - сказал Леший и протянул стеклянный флакон.
– А что это, батюшка?
– Лекарство, только и всего. Очень хорошее.
Кузнец вылил на язык три капли. Спустя пару минут он занялся наконечниками. Ватные руки перестали откликаться на приказы разума с прежним усердием, однако боль прошла. На самом же деле, она только притаилась.
Предрассветный час застал их на обратной дороге в Лысовку. В санях бойко звенели прекрасные доспехи и два десятка копий разной длины.
– Я бы еще заточил копья, а то точильного камня в той кузнице не было, - сказал Горан, когда сани подъехали к околице.
– У тебя будет немного времени. Но затем, тебе надо поспать.
– Ох, батюшка, – вздохнул кузнец, - даже не знаю смогу ли. Меня, скажу как ну духу, та кузница поразила. Запала в сердце. Ух, я бы там мог столько всего выковать. Могучий горн, разогретый живым огнем – это ли не мечта настоящего кузнеца?
– Что такое, Горан?
– Я хочу просить вас.
– Так проси, пока не поздно.
– Могу ли я в той кузнице поработать?
Кузнец прищурился, и слегка вжал голову в плечи в ожидании отказа.
– Конечно, -
Телега остановилась возле кузницы Горана. Леший взял копья в охапку и потащил в дом. Два копья упали, предательски разрушив тишину. В одном из окон соседней избы показался мальчик, которого разбудил звон стальных наконечников. Подлинный восторг отразился в глазах мальчика, при виде телеги груженой доспехами, оружием, и запряженной четверкой лосей. Леший состроил заговорщическую мину и приставил палец ко рту. Мальчик заулыбался, но следом принял самый серьезный вид, какой только может быть у лопоухого рыжего мальчика, кивнул головой и скрылся в глубине комнаты.
– Скоро буду, - сказал Леший и покатил в усадьбу.
На крыше его ждала пятерка воронов. Завидев хозяина, черные соглядатаи полетели навстречу.
– Ну, рассказывайте, - сказал Леший, когда вороны уселись перед ним.
– Та-а-к, - протянул Леший, - хорошо. А ты, что скажешь? – обратился он ко второму ворону.
Внимательно выслушав вторую птицу, он разом спросил оставшихся, о том, куда двинулись остальные наместники. Вороны подтвердили, что все они движутся в одно место. Наместники, каждый в сопровождении десяти мечников, собирались на постоялом дворе «Под черным камнем». Все они, как сообщили Лешему вороны, покинули свои деревни.
– Спасибо вам, братцы. Пестрокрыл, Черноклюв, останьтесь. Вы мне еще нужны. Остальным, низкий поклон. Выручили.
Вороны загаркали в ответ.
– Ну что вы? Да разве же они со мной справятся? Не волнуйтесь, все будет хорошо. Как есть хорошо. Теперь летите.
Леший поднялся в комнату. На ступенях остались алые следы. Чем сильнее страдало человеческое тело, тем сильнее становился дух Лешего. «Ничего, - говорил он себе, - скоро все закончится». Он стянул шубу, и рухнул на стул. Гусиное перо никак не хотело держаться в руке. Пальцы, словно онемели, но не от мороза. Слишком много крови он потерял. Тело еще быстрее заростало корой, которая разрывалась от самого легкого изгиба. Леший взял в руки бутыль, но тут же поставил обратно.
– Еще не время, - сказал он и сел за письмо.
«Дорогой Тео.
Спешу сообщить тебе, что вынужден покинуть деревню по очень важному делу, требующему моего и только моего присутствия. Возникли некоторые недопонимания между мной и другими наместниками. Как ты понял из моего предыдущего письма, в деревнях объявлен крестьянский набор – это и послужило причиной разлада. Наместники, что с удовольствием брали откуп золотом, теперь спохватились, что в деревнях не осталось крепких мужиков, и решили вернуть их силой».
Рука задрожала, а глаза скользнули к флакону с обезболивающим.
Не сейчас, - сказал он и продолжил писать.
«Некогда мы зареклись друг перед другом, что будем отныне честными друзьями. Поэтому я честно пишу тебе о том, что собираюсь поехать на встречу с наместниками, где мы решим наши проблемы раз и навсегда. О том, где меня искать я напишу во втором письме, которое оставлю на столе в спальне. Надеюсь, что еще увидимся.
Твой верный друг Леший, он же Бокучар - наместник Лысовки»