Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– С удовольствием, – сказал Остроглаз, и пошел бок о бок с наместником. Олег пошел следом.
– Это, что у вас тут, яблоня? Среди зимы? Да еще и цветет, помилуйте, как? – закричал от удивления Остроглаз, когда увидел спелые красные яблоки на дереве в первом же дворе. – Чудеса и правда. Вы, должно быть, чародей?
– Ну, что вы, конечно нет, – ответил Бокучар улыбаясь. – Толика знаний вкупе с умениями – вот, что творит настоящие чудеса.
Эту фразу он заучил по наставлению Теодора Кительсона.
– А это груша там? Клянусь богами, я должен выпытать у вас секрет, который вы скрываете за «знаниями и умениями», - сказал
Бокучар тоже засмеялся, а Олег вновь подумал о том, что стоило выпроводить гостя еще до прихода наместника.
– А какие дома-то у вас здесь. Избы просто загляденье. А сколько их здесь, и сосчитать трудно. Честно скажу, далеко не такое я ожидал увидеть.
– Да, много тут люда живет, - сказал Бокучар.
– А вы похрамываете, заметил, будто ноги деревянные. У вас тут знахарей нет что ли? Кости полечить ваши надо.
– Уже не вылечить мой недуг. Старость, понимаете.
– Ах, да. Но старость влечет за собой и опыт, который мне не терпится у вас перенять. А куда мы, кстати, идем?
– В усадьбу, там нынче дворовые соберутся.
– Как дворовые? Все дворовые? Как же они все влезут то в усадьбу?
– Не все, конечно. Дворов, и правда, много, так мы их по пять штук и объединили, и обозвали пятидворье. В каждом пятидворье есть свой голова, стало быть, пятидворник, вот они и будут.
– Удивительно.
Так за разговорами о порядках, которые навел Бокучар, они дошли до усадьбы, где толпа мужиков, молодых и старых, стояла у крыльца, тихо беседуя.
– Заходим, - скомандовал Бокучар.
Пятидворники сбили снег с сапог об крыльцо, после чего двинулись в пустую залу.
Когда зала заполнилась, Бокучар сказал Остроглазу встать чуть позади и внимательно смотреть и слушать «как тут у нас дела делаются». Гость отошел назад. Но смотрел он не за тем, как решаются житейские проблемы деревни, он смотрел за тем, как общаются между собой и с наместником крестьяне. Они свободно толковали, размахивая руками, а иногда даже подшучивали друг над другом, после чего снова принимали самый серьезный вид. Ни на одном лице он не увидел страха. Только одно лицо показывало недоверие, это было лицо Олега, он стоял в противоположном конце, опершись плечом на дверь. Остальные вообще не замечали Остроглаза. Слишком важно им было решить, кто должен стать приказчиком на будущий месяц.
«Не такой мне рисовал деревню, Мокроус, - подумал он, - Может Леший одурманил их чем?».
Остроглаз принял самый рассеянный вид и заходил за спиной Бокучара, разглядывая деревянную стену с различными картинами, среди которых он узнал и фигуру Бокучара. Он осторожно провел кончиками пальцев по дереву, якобы изучая рисунок, а сам вонзил в углубление в стене крохотную булавку со стеклянной головкой.
Булавка эта, как и все чем пользовался Остроглаз в своем ремесле, была не простая, но знали об этом только двое – сам Остроглаз и мастер, который ее сотворил, чье имя охотник за нелюдями хранил в тайне. Первым делом Остроглаз полагался на свой ум, а уже потом на все остальное, но иногда, в особенных случаях, к коим он отнес случай с лешим в теле человека, он прибегал к помощи этой маленькой, практически незаметной вещицы. Булавка, как и положено, имела острый конец и головку, но головку особенную. Выполнена она была из крепкого хрустального стекла, которое в Тридевятом Царстве ценилось дороже золота и пары десятком людских жизней, но не это
– Остроглаз, вам не интересно? – спросил Бокучар.
– Что вы. Я лишь на миг отвлекся на эти чудесные рисунки.
– У нас осталась еще одна проблема, которую надо бы решить побыстрее.
Пятидворники снова зашумели, как шумит море в шторм, среди которого Бокучар выглядел могучей скалой, стойко принимающей валы. Остроглаз дослушал споры относительно высоты заборов, после чего пятидворники разошлись по домам, а Бокучар предложил Остроглазу остаться в одной из комнат на ночь, а уже утром по-настоящему поговорить. Остроглаз предложение принял, и отправился в выделенную комнату, а Бокучар похромал на второй этаж.
– Он мне не понравился, - сказал Олег, ожидавший наместника в его комнате.
– А, Олег. Я думал ты ушел.
– Он носит маску. Вся эта его любезность и жизнерадостность ему не к лицу. В нем чувствуется воинская сила, а не эта изнеженная трепетная душа ветреного дворянина.
– Я ничего такого не заметил.
– Ты доверчив как ребенок. Тебе дай волю, так ты весь мир приютишь на дворе. Люди не звери, пойми. Они намного хуже. Намного опасней.
– Напугать меня хочешь, Олег?
– Предостеречь. Выгони его – так будет лучше. Он мне не нравится. Если бы Тео был здесь, он бы сказал также.
– Я хочу его оставить до завтра. Хочу показать, как мы живем, чтобы он, показал это кому-нибудь еще.
– И что тогда?
– Люди поймут.
– Боги! – воскликнул Олег. – Ничего они не поймут! Пока у нас во главе сидит царь, ничего не изменится!
– В книге Тео все четко прописано.
– Это всего лишь книга. На бумаге все выглядит проще, чем на самом деле.
– Но ведь у нас получилось.
– Мы исключение. Беглый крестьянский сын, иноземец и Леший – хороша компания! Троица бравых молодцев, которая решила поменять вековой устой. Нас точно нельзя брать в пример.
– Ты же был рад облегчить жизнь крестьян, Олег. Что же теперь случилось?
– Я хотел сделать это тихо, а не на все царство! Сколько крестьян к нам сбежало? Все ближайшие деревни знают, что здесь их примут и потому бегут, даже под страхом смерти.
– Пока мы за них платим – все хорошо. А золота у нас хватает.
– Добро надо творить тихо, а не напоказ, иначе боком выйдет.
– Ну, все, Олег. Я наслушался, иди спать.
– Я пригляжу за нашим гостем. Кстати, - Олег остановился у самой двери, - ты уже виделся с Куприяном? Семья, что недавно пешком пришла, его дети прибыли с двумя братьями?
– Ах, да. Видел.
– С ним что-то не так.
– Определенно, он не так прост, как кажется. Но пока он сам не скажет, не будем говорить за него.
– Хорошо. До завтра, наместник.
– До завтра, Олег, - улыбнулся Бокучар совсем по-человечески и закрыл дверь.