Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Ну что?
– Ничего. Следы работ есть. Но никого нет. Ушли.
– Может они пошли следом за мечниками под усадьбу да там и сгорели.
– Было бы хорошо, да толпу обмотанных крестьян я бы заметил.
– Одно хорошо - без Вереса они как марионетки без кукловода, так что беды от них не будет никакой.
– А что если не Верес кукловод над ними?
– А кто же?
– Когда я подъезжал сюда, меня встретил мужик. Он был здоров и в своем уме, он меня и проводил к усадьбе.
– Думаешь, что он ими управлял?
– Надеюсь, что нет. Однако его я тоже
Телега тронулась дальше, оставив стройные желтые колосья, ласкаемые ветром позади. Дорога до самой корчмы Глухой Лис была скучной и однообразной, лишь один раз на пути им встретился скелет коровы, возле которого весело скакали вороны, к которым порывался присоединиться и ворон Вереса. Еще в придорожных кустах Олег заметил крупного зайца. Он поднял тушку. Всё брюхо животного покрылось крупными, словно наполненными ртутью шариками, - это были раздутые от крови клещи. Олег с сожалением выбросил зайца подальше от дороги.
К полудню они добрались до Глухого Лиса. На этот раз там сидело несколько старцев-паломников. Они с абсолютным безразличием на лицах и скукой в глазах ели едва теплые щи. Хозяин, завидев Олега, отошел к стенке и принял самый смиренный вид. В этот раз он все расслышал с первого раза и заполнил флягу свежей водой, даже не попросив за это денег, что было на руку Олега, ведь у него всего и был один златец, который он отдал рыжему мальчику. Он напился сам и дал немного выпить Теодору Кительсону, а тот в свою очередь попросил Олега напоить ворона. Как только тому развязали клюв, он принялся истошно ругаться и кричать о том, как плохо с ним обращаются, и что людям следует сделать с этой веревкой, однако птичьего языка, к несчастью для ворона, никто не знал. Птица недолго ругалась потому как ей мигом завязали клюв, после того как насильно налили в него воды.
Знакомые зеленые сосны, что стройно вытянулись у горизонта, показались ближе к сумеркам. Олег свернул с дороги и тихим ходом направился к лесу.
– Знакомый запах. При том, что вокруг меня до сих пор витает отрава, я уже чувствую приятное щекотание хвои.
– Мы дома, Тео, - сказал Олег, и деревья приветственно расступились перед ними и поглотили телегу, словно большое зеленое чудовище.
Часть II - Глава 16
В просторной и светлой зале, за большим дубовым столом, сидела толпа мужей разного возраста, но одного титула. Все великие князья. Стены щурили глаза от блеска их одежд, расписанных золотом и серебром на совершенно разные и непохожие мотивы. Многие из них уже прожили лучшую, самую молодую, половину жизни, однако бороды их еще не украсила седина. Были и князья, что уже чувствовали перед собой холодное дыхание неизвестного, от которого инеем покрывались цветастые плащи. За столом было и несколько совсем «зеленых князьков», как их прозвали старшие. Это сидение собралось в преддверье Новолетия, что было обычным делом. Который год подряд князья собирались, чтобы выбрать царя, и который год они оставляли родные земли во мгле бесцарствия. «Тридевятое царство без царя», самый известный парадокс тех времен среди тех, кто знал слово «парадокс». Но
«Великий Князь …
Я, Филимон Мудреный из славного града Окольного, доселе никогда не пользовавшийся правом созыва, прибегаю к оному. О причинах такого решения вы узнаете при первой же нашей встрече в Калиновых Садах».
Великие князья гадали, было ли это очередным обострением недуга Филимона, или же наоборот, он, в кой-то веке, вернулся в мир людей из мира юродивых. Приверженцев первой теории было намного больше. Надежда на его выздоровление была только у «зеленых», и то лишь потому, что они его почти не знали.
Дверь в залу отварилась, и в нее вошел Филимон в сопровождении верного шута, который сам себя именовал Раб Ион. Шут весело кружился позади князя. Он то и дело, приподнимал концы плаща, и наполнял размалеванное лицо подлинным величием, а затем снова бросал их и весело хлопал в ладоши. Великие князья оживились, и стали перешептываться, показывая на шута. Самый крупный князь, которого прозвали за его природную мощь Медведем, поднялся с места.
– Филимон! Здесь не должно быть никого кроме князей!
Виновник переполоха виновато оглянулся, но тут же взял себя в руки.
– Неужели, ты полагаешь, что это несчастное существо может нам помешать? Сядь в углу, Ион, – сказал он шуту и тот словно дворняга, побежал в указанный угол и плюхнулся со всей силы на пол, что вызвало смех «зеленых».
– Филимон!
– Прекрати, Медведь, - сказал князь Окольного так резко, что сам Медведь немного опешил, не говоря уже об остальных. – Он останется здесь!
– Но если он что-нибудь…
– Ты тут же можешь размозжить его голову кулаком, - перебил его Филимон, - как ты уже однажды сделал. Впрочем, опустим.
Удивлению присутствующих не было предела. Что вдруг такое случилось с Филимоном? На каждом подобном сидении, он либо отсутствовал, либо выглядел, как скучающий ребенок подле взрослых. А теперь, ребенок подрос и начал огрызаться, да еще и так, как никто не ожидал.
Обозленный Медведь сел на стул, который затрещал под ним, словно на него обрушилась сама Мать – Сыра Земля. Возможно, в этом была часть правды, ведь ходили слухи о том, что такая в нем мощь оттого, что он далекая родня легендарного Микулы.
Филимон подошел к единственному свободному стулу, облокотился на спинку и сказал:
– Вот уже несколько лет мы держим Тридевятое Царство, без царя. Каждый из нас, кроме почтенного старика Милослава, который, похоже, даже не слышит меня, и скромника Салтана пытается устроить себя на это злачное место, - он сделал многозначительную паузу, за которую оглядел всех великих князей, после чего продолжил: - Но сейчас, я хочу говорить не о том.
Филимон Мудреный, который с самого начала поразил всех присутствующих взявшимся ниоткуда рассудком, подошел к висевшей на стене карте и одним движением смахнул с нее пыль, что снова вызвало бурю недоумений, ведь к этой карте не обращались уже несколько десятилетий. Сидевшие неподалеку «зеленые» от души прокашлялись.