Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Сегодня, я обращу ваши алчные взоры, достопочтенные мой братья, не сюда, - сказал он и ткнул пальцем в позолоченный рисунок Царьграда, - ибо глаз устал смотреть в одну точку. Давайте обратим взоры вот куда, - и он провел пальцем по карте, оставляя за ним дорожку из пыли, и остановил его около села Дивного.
– Что там? – спросил один из князей, который не мог ничего разглядеть из-за головы Медведя.
– Это, всеми нами любимый князь Милован, село Дивное. Хочу попросить вас припомнить, кому оно принадлежит?
Четыре князя, чьи владения находились неподалеку
– Отбросьте ваши прекрасные мысли. Конечно, такие занятые люди не могут упомнить всех своих деревень и сел. Куда вам, правда? Чеслав, - обратился он к самому нарядному князю, - скажи, как твой отец нынче поживает?
Чеслав, любил, когда речь шла о нем, и всегда ощущал какие-то непонятные боли в животе, когда речь заходила об отце – так случилось и в этот раз.
– Отец здравствует настолько, насколько может в свои годы. К чему этот вопрос?
– А вот к чему. Помните ли, когда казна до того исхудала от бесконечных пиров и празднеств, нашему прежнему царю пришлось извиваться, словно ужу? Какие только тогда оброки не вводились. Сколько новых десятин, четвертин, половин он собрал с бедных и несчастных князей, наместников, купцов, житерей и прочих. Не было прохода от царских опричников, что неустанно рыскали в поисках тех, с кого можно собрать побольше. Темное было время воистину.
– Хватит мудрить, Мудреный. Коли разум к тебе вернулся, говори по существу.
– Как угодно, - сказал Филимон и улыбнулся.
Он понял, что князь Некрас, не хотел услышать свое имя, среди тех, кто причастен к разграблению деревень под прикрытием царского знамени, а ведь именно за эти дела он и получил княжий титул, чем были недовольны князья по крови. Они молча, хоть и не без отвращения приняли Некраса в свои ряды, ведь пререкаться с царем было опасно не только для положения, но и для жизни.
– Я напомню вам, - продолжил Филимон, - об одном чудном деле. Когда награбленное золото стало подходить к концу, на помощь пришел некий купец, что по слухам, торговал где-то на южных границах Тридевятого Царства. Вижу по лицу Чеслава, он понял, о чем речь, правда?
– Правда.
– Так, может быть, продолжишь за меня?
– Не стоит, говори ты раз начал.
– Так и сделаю. Купец тот сделал нечто доселе невиданное. Он был настолько богат, что просто-напросто выкупил пять небольших деревень, которые были по-настоящему истощены голодом и болезнями со всеми прилежащими землями. Наш царь приказал, отцу Чеслава, в чьих землях и лежали эти деревни, продать их купцу, потому как сил их поднять из пепла не было ни у князя, ни у царя, а купец пусть себе тешится. Конечно, с этого дела царь получил половину.
– Три четверти, - поправил Чеслав.
– Даже так. Жаль только не успел ими воспользоваться, как следует. Ну да ладно, это вопрос другого сидения. А сейчас вот что. Тот купец, как бишь его… Соломон. Кто-нибудь знает, что сейчас с деревнями Соломона?
Почти все помотали головами, или что-то промычали в ответ, давая понять, что ничегошеньки
– Чего и стоило ожидать. А случилось вот что, теперь ему принадлежат вовсе не пять деревень! Упомянутое мной Дивное, и еще две ближайшие деревни, а именно Боево и Большой Разъезд, всего лишь за год из пустынных деревень превратились в городища. Самые настоящие городища! А все свои владенья, он именует Пять Дубов, вы подумайте. Словно свое царство устроил посреди наших земель. Что же вы на меня смотрите своими чудесными глазками, будто я вам сказки рассказываю? Думаете, я блаженный какой-то? Несомненно, поводов я давал предостаточно, но не теперь. Вместо того, чтобы посылать вызнавщиков друг к другу, вы бы лучше послали их в те самые Пять Дубов. Да только не по зубам это вашим высмотрщикам будет. У Соломона уже и мечники есть, и стрелки, и конные разъезды по дорогам ходят, словно и правда у него свое государство, внутри нашего.
Князья зашумели после услышанного. Никто не подозревал о таких переменах на юге. Чеслав весь сгорал со стыда – на него то и дело оборачивались, ведь он первым делом должен был заметить такое, а вместо него о случившемся рассказал тот, в ком с самого детства не замечали стройности ума.
– Самое важное, - продолжил Филимон, - прежний царь совершенно освободил Соломона от каких-либо податей, что конечно было большой ошибкой. Теперь Соломон богатеет каждый миг, что я тут глаголю, ведь он ведет торговлю по своим старым путям через наши южные границы, а мы с вами, как истинные дети нашей земли, ничего не получаем. И все это из-за пороков и пристрастий прежнего царя, который в пьяном бреду продал землю, со всеми ее богатствами, без каких-либо оговорок. Именно к этому я бы хотел приковать ваш взгляд на нашем нынешнем сидении.
Князья призадумались. Кто-то чесал бороду. Кто-то блуждал взглядом по карте, пытаясь отыскать на ней свои владенья, боясь, чтобы часть его земли не пропала похожим образом. «Зеленые» незаметно корчили рожи шуту в ответ.
– Нам есть, что обсудить, а пока, - сказал Филимон и постучал в единственную дверь, что вела в зал, - отобедаем, друзья. Отбросим тяжелые мысли, пока не наполним наши животы. Медовуха поможет укрепить наши умы и придать им сил. Продолжим после. – Закончил он и сел, на свободный стул.
В залу забежали отроки и стряпчие, и усыпали стол самыми разными яствами. Князья поскорее увлеклись пищей, чтобы не чувствовать накопившегося смятения, и не увидели как Филимон Мудреный обернулся на шута, и тот с совершенно серьезным лицом одобрительно кивнул ему и слегка похлопал в ладоши.
Когда трапеза окончилась, и отроки вместе со стряпчими очистили стол, Филимон вновь подошел к карте.
– Пока мы ели, у меня возник вопрос, - сказал Чеслав, после того как вытер рот рукавом. – Скажи мне, дорогой князь, как Соломон может вести торговлю через южные границы, ведь все мы знаем, что там лежат дикие степи псоглавцев?