Злодейка в быту
Шрифт:
Мелодия резко обрывается.
— Прекрасная фея Юйлин. — Флейтист легко поднимается и приветствует меня уважительным поклоном.
— Я не знала, что вы придете, господин, и не встретила вас на переднем дворе, я слишком негостеприимна, прошу простить.
— Вы сердитесь.
Могущественные небожители не те, кого можно провоцировать, но, несмотря на опаску, быть сдержанной у меня не получается.
— Считаете, у меня нет повода, господин?
— Я пришел, потому что вчера вы желали узнать столичные новости, прекрасная фея. Я не мог отказать
— Прошу прощения, господин. Я неверно истолковала ваши намерения. — Я извиняюсь искренне.
Не ожидала, что флейтист отнесется к моим словам настолько серьезно. Неужели он действительно побывал в столице? Или узнал новости через флейту? Не так уж и важно, в любом случае его сила пугает.
— Я рад, что возникшее недопонимание разрешилось, прекрасная фея.
— Позвольте пригласить вас к воде? — Я указываю на беседку. — Или вы предпочтете войти?
Где мне взять чай?!
— Прекрасная фея, не стоит. Мне жаль вас огорчать…
— Что с моим отцом?!
У меня внутри все леденеет, воображение рисует, что случилось непоправимое. С трудом удерживаясь на ногах, я хватаюсь за перила.
Флейтист в мгновение оказывается рядом и поддерживает меня под локоть.
— Юйлин, я не это имел в виду. Простите, я не хотел вас пугать. Ваш отец жив, однако столица охвачена бунтом, ночью мятежники штурмовали дворец, безуспешно.
Я выдыхаю, но что-то в словах флейтиста не дает мне расслабиться. Например, почему флейтист сказал, что мой отец жив, но не сказал, что он здоров? Почему сразу поспешил рассказать про бунт?
Поймав взгляд флейтиста — мелькает совершенно неуместная сейчас мысль, что глаза у него светло-карие, как расплавленное золото, — я настойчиво повторяю:
— Что с моим отцом?
— Ничего серьезного, Юйлин. Он жив, его жизни ничего не угрожает.
— Что. С моим. Отцом?! — Я начинаю терять терпение и напрочь забываю, кто передо мной. Еще чуть-чуть — и я схвачу его за грудки и попытаюсь встряхнуть.
— Юйлин, его ранили стрелой, но ему повезло. Стрела не была отравлена, наконечник рассек министру Тану правую руку выше локтя, а вторая стрела и вовсе лишь чиркнула по щеке, оставив после себя царапину.
— Я… должна увидеть отца.
Краем сознания я понимаю, что говорю глупость, что нет никакого смысла в том, что я вернусь, что это чистый эгоизм.
Но слово уже вырвалось.
— Если таково желание прекрасной феи, — мягко улыбается флейтист.
Он все еще придерживает меня под локоть, и я не падаю, когда ощущения под ногами меняются. Я словно мимо ступеньки промахиваюсь. За долю мгновения окружающая действительность изменилась. Оглядевшись, я узнаю передний двор столичного поместья.
Шаоян… будет меня искать?
Глава 34
И как мне реагировать на мягкую улыбку флейтиста? С одной стороны, он действительно исполнил мое желание, очередное. С другой стороны, я отчетливо вижу, что
Чувствую себя птичкой в когтях сытого кота, не убивает, но играет.
— Мне… — начинаю я, толком не зная, что именно хочу сказать.
— Прекрасная фея, пожалуйста, не думайте обо мне и идите к отцу. Я же прогуляюсь по городу, а после вернусь. Я уйду первым. — Мягкий голос обволакивает, ощущение угрозы притупляется, но так и не исчезает до конца.
Почему я готова безоговорочно довериться демону Нижнего мира, но не небожителю?!
Флейтист прощается со мной легким поклоном, отступает на шаг и только после этого разворачивается и уходит, а я продолжаю растерянно стоять, хотя тоже должна была поклониться.
Отправив меня к дяде, отец ошибся…
Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, представляя, как вместе с воздухом уходят и лишние мысли. С пальцев срывается легкий поток ци, и двери под его напором плавно открываются. Я делаю шаг наружу, и первое, что вижу, это вялые цветы, умирающие по обеим сторонам ступеней. Как давно их не поливали? Отец никогда не экономил на слугах, но садовники явно позабыли о своих обязанностях. Куда смотрит управляющий? Почему я никого не вижу? Поместье… словно вымершее.
Первую служанку, с подносом, я встречаю, когда прохожу поворот в сторону кухни. Зрелище странное. Отнести-принести — работа для молоденьких девочек, но уж точно не для пожилой женщины, которая еле ковыляет.
— Момо? — окликаю я служанку.
— А? — Та поднимает голову, растерянно смотрит. — Небеса, неужто глаза не обманывают старуху? Юная госпожа?
— Я вернулась, — киваю я и успеваю подхватить служанку под руку. — Момо, не нужно быть вежливой. Ты столько лет была на стороне отца. Как я могу принять твой поклон?
— Юная госпожа…
Я забираю у нее поднос, заглядываю под крышку супницы. Надо полагать, бульон для отца? Пока момо донесет, бульон сто раз остынет. Почему не послать кого-то проворного? Либо отец никому, кроме старой служанки, не доверяет, либо он отослал почти всех слуг за город.
— Как себя чувствует мой отец, момо?
— Господин был ранен, целители уже осмотрели его и заверили, что жизни господина ничего не угрожает.
— Момо, отдохни. Я сама отнесу бульон.
— Да, юная госпожа.
К моему большому сожалению, пожилая служанка не тот человек, кого стоит расспрашивать про бунт, и я, оставив ее позади, ухожу быстрым шагом, стараясь не перейти на бег, — даже в такой ситуации юная госпожа поместья обязана сохранять лицо.
Дорожки не подметены.
Цветы, нуждающиеся в частом поливе, чахнут.
Кое-где даже мусор лежит.
У входа во двор «Уравновешенного спокойствия», где живет отец, никого. Я уже привычно потоком ци распахиваю створки, вхожу. В переднем зале тоже никого, а вот в спальне на низком табурете сгорбился личный слуга отца, тоже пожилой, но жилистый и вопреки возрасту сохранивший не только ловкость рук, но и ясность ума.