Змеи Неба и Пламени
Шрифт:
Он захватывает мои запястья в свои большие руки.
— Так это так называется?
— Это… и другими словами.
— Ты боишься слов? — он поднимает на меня бровь. — Кажется, что так.
Я извиваюсь, пытаясь освободиться.
— Некоторых слов, да.
— Я просто хотел сказать тебе…
С резким проклятием я вырываю руку и обхватываю его член.
Его глаза мгновенно становятся пустыми, и из его горла вырывается странный звук — нечто между вздохом и стоном. Я позволяю себе торжествующую улыбку, проводя большим пальцем по головке его члена, размазывая его смазку.
—
Моя рука продолжает обхватывать его член, пока я придвигаюсь ближе, наклоняясь к нему, ощущая его тепло. Мои губы зависают в миллиметре от его, наши дыхания смешиваются, пока я начинаю медленно скользить рукой по его длине. Мне нравится, как он выглядит ошеломленным, словно все его мысли вычистили, оставив только ощущение моих пальцев. Его загорелые щеки розовеют, а дыхание становится все более прерывистым, пока я провожу пальцами вдоль его члена, следуя линии пульсирующей вены.
Мягко, кончиком пальца, я касаюсь чувствительной области прямо под головкой его члена. Его член дергается в ответ на мои движения, выделяя еще больше смазки.
— Серилла, — шепчет он.
— Хочешь, чтобы я остановилась?
— Нет.
— Хорошо. — Я меняю положение и склоняюсь над его бедрами. Когда мой язык касается головки его члена, он резко выдыхает:
— Черт, — и опирается на руки, откидывая голову назад. Его темные волосы рассыпаются по земле.
Два других пениса, которые мне доводилось пробовать, были грязными и отдавали кислым запахом, но Киреаган на вкус соленый, как океан, и свежий, как трава, обдуваемая ветром. Поэтому я беру его в рот полностью.
Он кончает мгновенно, с грубым криком. Я почти давлюсь, но успеваю изменить угол наклона головы и глотки, чтобы проглотить его семя. Его так много, что я чуть не сдаюсь, но продолжаю, пока каждая капля не оказывается у меня в животе. Пока я глотаю, одна рука лежит на его бедре, а другой я нежно поглаживаю его напряженный живот. Через ладонь я ощущаю напряжение его мышц, тяжесть дыхания, вибрацию стонов и жар, скрытый внутри него.
Когда он заканчивает, я выпрямляюсь и бережно обхватываю его член рукой, помогая ему пережить остатки оргазма. Я смотрю на его лицо: глаза плотно закрыты, черные ресницы словно кисти красят его раскрасневшиеся щеки, его четкая линия челюсти напряжена, а губы приоткрыты. Он настолько мощный, даже в своей человеческой форме, и в то же время выглядит таким уязвимым и прекрасным, что мне хочется снова его поцеловать.
Я не чувствовала такой искренней радости уже очень давно.
— Ты сделал это для меня, — мягко говорю я. — Хороший дракон. Твой первый раз.
Его глаза медленно открываются, и он садится прямо, осторожно убирая мою руку со своего члена. Теперь его выражение лица трудно понять.
— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Ты… ты чувствуешь себя плохо из-за этого? Из-за нее?
Он протягивает руку, проводя когтями по моим волосам.
— У меня есть вопросы к самому себе. Но я не жалею.
19. Киреаган
Это было… чертовски потрясающе.
Драконам не положено испытывать сексуальное желание, кроме как в брачный
Серилла коснулась меня, подарила мне наслаждение, но не позволила сказать ей правду о моем сердце, не дала рассказать, как изменились мои чувства к ней. Поэтому я молчу, пока она лежит передо мной обнаженная на покрывале. Я ласкаю ее губами и пальцами, пока она не кончает для меня снова, издавая самые нежные, самые мелодичные стоны.
— Ещё раз? — спрашиваю я, готовый вновь подарить ей наслаждение. Но она, хихикнув, говорит, что двух раз достаточно. Затем поднимается, берёт кусок сыра и выходит из пещеры к ближайшему горячему источнику.
Серилла опускает палец ноги в парящую воду и издает вздох наслаждения. Когда она оборачивается ко мне, я словно теряю дар речи, поражённый её стройной фигурой, освещённой мягким сиянием кристаллов у воды. Она выглядит божественно, неземной, почти священно.
— Давай, дракон, — зовёт она меня, отламывая куски от огромного клина сыра. Она постепенно счищает голубоватую плесень с его поверхности, пока не остаётся лишь нежный кремовый цвет.
Между мной и источником — участок неровной скалы, который мне придётся преодолеть на этих хрупких человеческих ногах. В прошлый раз я сумел пройти через песок — наверняка смогу справиться и с полом пещеры. Я должен попытаться двигаться грациозно и плавно, как она. Ведь если я начну выставлять себя дураком, это точно не поможет завоевать сердце Принцессы.
Я начинаю подниматься, но ноги запутываются, и я с глухим стуком падаю обратно. Кажется, это тело работает лучше, когда я не думаю о ходьбе, разговоре, еде или других действиях. Заклинание, изменившее меня, должно было включать некоторый уровень инстинктов для помощи в таких функциях. Но стоит мне начать слишком много анализировать, я становлюсь только неуклюжее. Не лучший сценарий для того, кто привык всё обдумывать до мелочей.
Может, мне лучше ползти к ней. Я привык передвигаться на четырёх лапах. Это, наверное, будет менее неловко, чем шататься и спотыкаться через весь пол пещеры.
Я начинаю ползти, но быстро осознаю, что это ещё более неловко. Это тело не предназначено для ползания. Острые углы и выступы камней впиваются в колени, а ступни нелепо волочатся позади.
Глаза Сериллы искрятся весельем, её губы плотно сжаты, будто она изо всех сил старается не рассмеяться. Она кладёт сыр на камень и, опираясь руками о гладкий край бассейна, зовёт меня:
— Давай сюда, дракон. Иди ко мне, хороший мальчик. Ты сможешь.
— Почему мне кажется, что ты меня дразнишь? — рычу я.
Она игриво издаёт чмокающий звук губами:
— Сюда, мальчик. Хороший дракон.
— Для тебя я — Принц-Дракон, — отвечаю я, погружая ноги в воду и опуская в неё всё тело. Мои волосы расплываются по поверхности источника, мгновенно впитывая влагу. Я собираю их в ладони, осматривая мокрую прядь.
— Вода приятная, правда? — спрашивает Принцесса.
— Да, но, думаю, её тепло не так впечатляет меня, ведь я и сам постоянно излучаю столько жара.