Змей

Маккарти Моника

– Ты вернешься к своему клану?
– Лахлан не пропустил нотку надежды в ее голосе.

Его зубы скрипнули.
– Нет.

– Я тебя не понимаю. Я наблюдала за тобой. Ты хороший руководитель. Почему ты уклоняешься от своего долга перед кланом?

Хороший руководитель? Он знал сорок четыре человека, которые не согласились бы с ней. – Оставь это, Белла.

На сей раз что-то в его голосе, видимо, предупредило ее, и Белла мудро решила не давить.
– Тогда почему бы не остаться и не бороться вместе с Робертом?

Черт

возьми, это была не его битва. Он не должен заботиться о том, кто выиграет или проиграет.

Я не.

Но Лахлан знал, что это не совсем так. Он не был таким незаинтересованным, каким ему хотелось. Каким-то образом, невольно, он был захвачен пылом и возбуждением невозможного, исторического, легендарного возрождения Роберта Брюса из пепла поражения.

И хотя они раздражали его время от времени - некоторые больше, чем другие, - его товарищи по Хайлендской гвардии были лучшими воинами, с которыми он когда-либо сражался. Вместе они делали то, о чем он и не мечтал.

Но это ничего не меняло.
– Брюс получил свою корону, - ответил он.

– Но это еще не конец. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Половина замков Шотландии - все важные на юге - по-прежнему контролируются английскими гарнизонами. Да, у Роберта есть его корона, но он управляет только половиной страны, и его королевство ни в коем случае не безопасно. У него много врагов внутри страны, которые хотели бы его свергнуть. И Эдуард не отступится от Шотландии. Война с Англией неизбежна. Еще многое предстоит сделать.

Страсть в голосе Беллы заставила Лахлана посмотреть на нее с недоверием. Нет. Она не могла... – Неужели ты хочешь в этом участвовать?

Белла вскинула подбородок и посмотрела на него.
– Я сделаю все, что от меня потребуется королю, когда моя дочь окажется в безопасности.

Его глаза сузились. Очевидно, раздавленная роза не помешает ей попытаться вернуть дочь. Женщина была столь же решительной, сколь и упрямой. Кровь Христова, что, если она снова рискнет? Его пульс прыгнул, прежде чем Лахлан подумал до конца.

Не моя проблема, напомнил он себе.

– После всего, через что ты прошла, ты все еще хочешь сражаться? Ты так хочешь снова оказаться в тюрьме?

Белла побледнела. – Конечно, нет! Ты видел, как это было. Это было ужасно. Холод. Решетки. Бесконечные часы, когда нечем заняться, и пытаешься не сойти с ума.
– Она бросила на него язвительный взгляд, явно злясь на Лахлана за то, что он вытащил неприятные воспоминания.
– Я с трудом смотрю на закрытую дверь, пытаясь унять дрожь и панику. Ты это видел, когда сказал про хижину.

– Как ты вынесла это?

Ее взгляд остановился на нем. – А как ты?
– мягко спросила Белла. Когда Лахлан ничего не ответил, она отвернулась, пожав плечами.
–

Я думала о своей семье - о дочери. Я знала, что должна пройти через это ради нее. Белла снова повернулась к Лахлану, глаза ее вспыхнули.
– Почему ты спрашиваешь меня об этом? Ты знаешь, на что это похоже.

– Потому что это именно то, что тебе грозит, если ты будешь продолжать в этом же духе.
– Ей необходимо знать, на что она идет.
– Ты сделала достаточно, Белла. Пользуйся своей свободой и не оглядывайся назад.

– Разве ты не видишь, что это не про меня. И никогда не было.

Лахлан этого не видел. И никогда не захочет. Это было частью его натуры. Волноваться не только о себе, сказала однажды Белла.
– Стоит ли это делать?

Белла вздрогнула, как будто Лахлан ударил ее. Ее пораженный взгляд почти заставил его пожалеть о вопросе. Ее подбородок дрогнул. – Это надо сделать.

Отчаянная мольба в ее голосе перевернула в нем что-то. На мгновение он подумал, что может стать тем мужчиной, который поможет ей.

Видимо, Белла была во власти того же глупого впечатления, потому что она не смягчилась.
– Я считала, что ты - человек, который выполняет работу до конца, а не оставляет ее наполовину незавершенной.

Слова кололи. Белла понимала его лучше, чем он хотел признаться. Не моя битва...

– Я сделал то, что собирался. Для меня все закончено.

Но не для нее. Белла была бойцом. Она будет продолжать сражаться до тех пор, пока дышит. Даже за, казалось бы, проигранное дело.

– Значит, тебе все равно?
– усмехнулась Белла.
– Тебе все равно? Удастся ли Роберту освободить Шотландию от власти Англии? Погибнут ли твои друзья?

Лахлан хотел, чтобы она замолчала. Он подошел ближе, угрожающе навис над Беллой, кулаки его сжимались.
– Они не мои друзья.

– Нет?
– бросила Белла. Лахлан знал, что она собирается сказать дальше. Не говори этого.
– А что насчет меня, Лахлан? Тебя не волнует…?

Он схватил ее, прежде чем Белла успела это произнести, и прижал к дереву. Он не хотел заботиться ни о ней, ни о чем-либо еще. Но Белла продолжала расковыривать рану, пока не проступила кровь.

С него было достаточно. Белла слишком сильно задела его.

Лахлан прижался всем телом к ней, грубо втираясь членом между ее ног.
– Ты хочешь знать, что меня волнует, Белла? Вот что меня волнует. Я хочу трахнуть тебя так сильно, что даже думать не могу разумно. Я хочу зарыться лицом между твоих ног и вылизывать тебя, пока ты не потеряешь рассудок.

Белла ахнула.

Лахлан криво ухмыльнулся.
– Поэтому, если ты не готова встать на колени и обхватить своим невероятным ртом мой член, оставь меня в покое.