Змей
Шрифт:
Бойд пожал плечами.
– Что обычно с ним происходит? Я оскорбил его драгоценную рыцарскую чувствительность.
Сетон никогда не принимал революционного пиратского стиля, принятого Брюсом, отказавшегося от рыцарского кодекса, чтобы победить гораздо более мощную и хорошо вооруженную английскую армию. Тактика, использовавшаяся потомками горцев и потомками Сомерледа с Западных островов на протяжении нескольких поколений. Этот новый стиль ведения войны стал причиной создания Хайлендской гвардии, и это сделало ее уникальной: небольшая команда лучших воинов в каждой военной
Лахлан бросил на Бойда мрачный взгляд.
– То есть ты спровоцировал его.
Бойд стиснул челюсти.
– Ему повезло, что я не убил его за то, что он сказал прошлой ночью.
Двое воинов чуть не подрались, когда их отряд сделал короткую остановку, чтобы заменить лошадей в замке Дуглас Касл. Белла наивно поинтересовалась, что случилось с сожженным замком, резиденцией сэра Джеймса Дугласа, одного из ближайших придворных рыцарей Брюса.
Сетон ответил, что это место, где воины Брюса забыли о своей чести – легкий удар был направлен непосредственно на Бойда, который сражался вместе с сэром Джеймсом Дугласом в позапрошлом году. Когда замок был отвоеван, захваченный английский гарнизон, находившийся там, был брошен в подвал перед тем, как замок подожгли. Инцидент, который должен был посеять страх в сердцах английских солдат во всех гарнизонах на юго-западе и в Марках, был с черным юмором назван “кладовая Дугласа”.
Честь не имела никакого значения на войне, но Сетон придерживался рыцарских правил.
– Хорошо, мне нужно, чтобы вы оба помогли мне найти галеру, чтобы убраться отсюда, так что тебе придется подождать и не убивать Сетона, пока мы не вернемся. Но будь я на твоем месте, я бы удостоверился, что у него не спрятан кинжал в рукаве, если, конечно, ты не собираешься раньше времени спуститься в преисподнюю.
Бойд рассмеялся.
– Твое настроение улучшилось. Должно быть, купание в озере помогло? – Бойд принюхался. – Сегодня мирт, не так ли?
Лахлан нахмурился и бросил в Бойда снятую с шеи тряпку, объяснив, что Бойд, может с ней сделать. Он взял мыло, которое было под рукой, черт возьми.
Бойд рассмеялся и продолжил затачивать свой клинок, сидя около ямы с очагом в центре старого коттеджа, который теперь служил конюшней и приютом для скотины, когда становилось слишком холодно. Семья, приютившая их на ночь, - родители человека, который погиб, сражаясь вместе с Бойдом и Уоллесом, - проживала в новом каменном коттедже, который разместился у основания холма Лаудон на другом конце двора.
Хотя они не были совершенно вне опасности, и не будут, пока не окажутся к северу от реки Тэй, эта часть юго-западной Шотландии была намного более дружественной Брюсу, чем Марки. Более того, с вершины холма Лаудон, места, где в прошлом году после возвращения в Шотландию Брюс одержал почти чудесную победу над англичанами, можно было за много миль увидеть приближающегося противника.
Здесь было достаточно безопасно, чтобы отдохнуть несколько часов, но они выдвинутся в сторону побережья
Белле это не нравилось, но Лахлан настаивал, чтобы она спала в коттедже. Ей нужна была кровать, черт возьми, хотя бы на несколько часов. Белла, конечно, могла снова ехать с ним, но Лахлан не доверял себе, не думал, что сможет просто обнимать ее в течение нескольких часов. Он может не захотеть расстаться с ней.
Лахлан не избегал Беллы. Нет, он просто не хотел, черт возьми, чтобы его снова застали врасплох. Лахлан был, в буквальном смысле, застигнут со спущенными штанами. Он не настолько глуп, чтобы сказать, что сожалеет об этом – нет, все было слишком невероятно, но это была ошибка. По многим причинам.
Если Лахлан надеялся, что взяв Беллу, освободится от своей неразумной страсти, он жестоко просчитался. Его желание не притупилось ни на йоту. Этот слишком короткий, слишком торопливый, слишком безумный инцидент только раздразнил его аппетит. Но Лахлан знал, что это было слишком опасно. Опасность исходила не от врагов, а от него. Если Лахлан снова прикоснется к Белле, он только укрепит свое безотчетное ощущение, что Белла теперь принадлежит ему.
Эта странная связь, которая была между ними, ничего не значила. Он не просто уверен - он не настолько дьявольски глуп, чтобы думать, что эта связь может быть постоянной.
Лахлан повесил влажную одежду на деревянный столб и сел напротив Бойда на табурет, который, как он предположил, использовался для дойки. Лахлан сложил оружие рядом с собой и достал стальной замочек из своей сумки. Маккей сделал этот замочек для него, и Лахлану еще не удалось раскрыть его.
Бойд лукаво поглядел на Лахлана через огонь.
– Ты еще не рассказал, что произошло в Пиблсе.
Лахлан лениво изогнул бровь, засунув в замок затупленный железный гвоздь.
– Я не думал, что мне нужно объяснять. Меня застигли врасплох.
– Хммм, - промычал Бойд, изучая Лахлана с выражением преувеличенной заботы на лице.
– Я не помню, когда тебя в последний раз застигали врасплох.
Он хорошо соображает, черт возьми. Бойд – задница – чертовски хорошо понял, что случилось, но Лахлан никак не дал понять, что понимает, о чем говорит Бойд. – Это уже случалось один или два раза, - сухо сказал Лахлан.
– Я не могу быть везде одновременно.
Внезапно Бойд застыл в изумлении, уставившись на Лахлана так, как будто увидел блеск Святого Грааля.
– Боже мой, ты влюбился в нее!
– Он недоверчиво покачал головой.
– Я никогда не думал, что увижу этот день, но ты действительно влюбился в нее.
Лахлан бросил на него предупреждающий взгляд.
– Конечно, я влюблен в нее. Как в нее можно не влюбиться? После того, что она пережила? Она чертова героиня, ты разве не знаешь?
Это было частью проблемы. Белла была героиней, а он был печально известным бастардом-наемником, за которым охотилось больше людей, чем ему хотелось бы. Ее безопасность зависела от анонимности, с ним Белла этой безопасности не получит.
– Значит ли это, что ты передумал?
Глаза Лахлана сузились.
– Что ты имеешь в виду?