Змей

Маккарти Моника

Лахлан сказал это так, как будто это должно ухудшить ее впечатление о нем. Но как Белла могла не восхищаться им после всего, что он пережил? Его предали самые близкие ему люди, он был заключен в тюрьму и вынес такие страдания, каких Белла не могла себе вообразить. Ему пришлось восстанавливать все, что было отнято у него.

Но он выжил.

Так же, как и Белла.
– И мне не нравятся маленькие помещения и решетки.
– Их глаза слились на мгновение в общем понимании. Белла взглянула на замок у его ног и поняла что-то еще.
– Наручники. Замок в туннеле. И поэтому ты так

хорошо с ними справляешься?

Лахлан приподнял бровь в насмешливом одобрении, очевидно удивленный тем, что Белла заметила связь. Потянувшись к сапогу, Лахлан вытащил какой-то предмет из кожаной подметки и показал Белле. Предмет был похож на гвоздь, но с тупым концом.
– У меня есть запасной в сапоге на случай, если я буду без споррана. К сожалению, действующие замки я изучил несколько позже. Я сбежал из Данстаффнейджа намного менее цивилизованным способом.

Белла подняла голову.

– Было так много крыс, что они сделали широкие ходы под стенами. Я вырыл свой, следуя по их следам.

Белла вздрогнула. Крысы. Она ненавидела этих мерзких существ. Одна – это уже плохо, но множество? Боже мой, каково это?

Лахлан замолчал, но Белла знала, что он не закончил. Она снова взяла его за руку, на этот раз он не оттолкнул ее.
– Что случилось с твоей женой?

– Я должен был просто уйти, но я дождался ее на берегу, ей нравилось гулять по замку и около воды.
– Внезапно голос его стал ровным и сухим.
– Я столкнулся с ней. Бог знает, чего я ожидал. Оправданий? Объяснений? Отрицаний? Я был так зол, мне было нужно хоть что-то. Она, конечно, была потрясена, увидев меня. Я подозреваю, она думала, что ее брат уже убил меня. Она прикинулась, что не понимает, в чем я обвиняю ее, и, Господи помоги, я хотел верить ей. Но как только я повернулся к ней спиной, она бросилась на меня с кинжалом.
– Пристальный взгляд Беллы обратился к рваному шраму на щеке Лахлана. Он улыбнулся.
– Да, напоминание - никогда не поворачиваться спиной к красивой женщине.

Лахлан сказал это в шутку, но Белла подозревала, что в ней гораздо больше правды, чем Лахлан хотел бы признать. Предательство жены повлияло на него так же сильно, как и отказ его матери от своих детей. Доверять. Любить. Лахлан не знал ни того, ни другого. С гневом и горечью было легче справляться. Холодное признание всего этого было намного хуже. Как он мог верить во что-то, чего не знал?

– Мы боролись за кинжал. Я споткнулся и упал на нее. Когда я поднялся, нож торчал у нее из живота. Итак, как видишь, слухи верны, по крайней мере, в этом отношении.

– Но это была не твоя вина! Боже мой, Лахлан, она пыталась убить тебя.

– Она была женщиной, - сказал он твердо.

Белла уставилась на него с недоверием.
– И поэтому не может быть никакого оправдания?
– Она покачала головой.
– Ты утверждаешь, что для тебя не существует правил, нет законов, кроме твоих собственных, но ты больше похож на остальных, чем хочешь это признать, Лахлан.

Он бросил на нее острый взгляд, явно не в восторге от ее наблюдения.
– Когда я вернулся домой к своей семье в Замок Тиорам, я узнал, что меня признали виновным в измене,

и мои деньги, ценности, - все, что у меня было, - конфискованы.

– Но твоя семья...

Мускул под его челюстью дернулся.
– Моя семья верила, как и все остальные.

– Но разве ты не объяснил?

– Зачем? Я понял, что мое присутствие мешало им, поэтому я решил отправиться в Ирландию и стал галлогласом.

– Значит, ты ожидал слепой преданности от своей семьи, но сам не хотел доверять им?

У его рта появились белые линии.
– Брось, Белла. Не думай, что ты меня понимаешь, ты не понимаешь меня.

Но Белла не могла оставить этого. Впервые ей многое стало ясно. Почему реакция Лахлана на нее так беспокоила его, и почему Лахлан так сильно сопротивлялся ей. Он думал, что его чувства к жене виноваты в смерти его людей. Что его стремление к ней - его похоть - заставило его забыть свой долг перед людьми.

Было понятно, что Лахлан решил, что Белла представляет такую же угрозу. Она поняла, почему он ей не доверял. Он знал только недоброжелательность и предательство от женщин, которые должны были его любить. Но Белла хотела, чтобы он ей доверял.
– Я не твоя жена, Лахлан. Я никогда не предам тебя.

Лахлан засмеялся, заставив Беллу снова почувствовать себя наивной.
– Все способны на предательство, Белла, все. Это всего лишь вопрос поиска твоей слабости.

– Так что, лучше жить в страхе? Отдалиться от всех, чтобы никто не мог причинить тебе боль?

Лахлан пристально посмотрел на Беллу. – Не мне. Я думаю не о себе.

Его люди, поняла Белла. Лахлан все еще наказывает себя за гибель своих людей.

Ее глаза расширились. Безумная мысль возникла в ее мозгу. Нет. Это было невозможно. Но от мысли, один раз сформировавшейся, нельзя было просто так избавиться. Это было то, что Лахлан сказал прямо перед тем, как он излился в нее. То, на что Белла едва обратила внимание тогда, но вспомнила, когда Лахлан говорил о своей жене.

Белла шагнула к нему, заставив Лахлана взглянуть на себя.
– Лахлан, когда ты сказал «слишком долго», что ты имел в виду?

Лахлан отвернулся. Его взгляд был устремлен в огонь. Голос был низким и грубым.
– Я давно не был с женщиной.

Сердце Беллы набирало скорость.
– Как долго?

Лахлан повернулся к ней, его красивое лицо было мучительно неподвижно.
– С тех пор как умерла моя жена.

– Но это было...

– Десять лет назад, - закончил он резко.

Белла не могла в это поверить. Как мог человек, который излучал мужественность, жить как монах?

Должно быть, она произнесла свой вопрос вслух, не осознавая этого. Лахлан резко засмеялся, одарив ее острым взглядом.
– Есть другие способы снять напряжение.
– Белла покраснела, понимая, что он говорит о том, чтобы удовлетворять себя самому.
– Я был занят сражениями большую часть времени. До недавнего времени это было несложно.
– Белла покраснела еще гуще - он говорил о ней. Лахлан пожал плечами.
– Это не так уж и необычно. Например, тамплиеры. Многие воины считают, что это добавляет им силы.