Змей
Шрифт:
Лахлан был рад, что настолько устал, теперь можно немного подумать. Но когда он понял, что он только что сделал, моменты насыщенного блаженства были забыты.
Стыд сжигал его изнутри. Как он мог это сделать? Как он мог так обидеть Беллу?
Он играл в опасную игру и проиграл. Он хотел доказать ей, что их связь ничего не значит, но он ошибся. Он больше не мог отрицать: он любит Беллу. Больше, чем кого бы то ни было в своей жизни.
И все же он причинил ей боль. Что, черт возьми, с ним случилось?
– Мне очень жаль, - сказал он грубоватым голосом.
Белла повернулась на бок, глядя на него
– Я знаю.
Она ничего не знала. Черт, она не понимала его. Она смотрела на него, словно он был тем, кем он не был. Как будто она видела в нем то, чего не было. Она ждала от него слишком многого. Он никогда не сможет стать таким, каким она хочет. Разве она не знает, что он всегда будет причинять ей боль?
Буря противоречивых эмоций развернулась внутри него. Тоска. Обида. Возмущение. Гнев. Белла скрутила его по рукам и ногам, заставила его забыть то, что было важно.
Его челюсти сжались.
– Это ничего не меняет.
Белла посмотрела на него долгим взглядом. Лахлан замер, увидев тень боли в ее глазах.
– Значит, ты просто трахнул меня, правда, Лахлан?
Белла бросила ему грубое слово как насмешку, отважно разрешая ему согласиться.
Сердце гулко стучало в груди. Лахлану показалось, что стены надвигаются на него. Как будто он входил в темный туннель. Почему она не остановила его? Почему она не оставит его в покое?
Свобода, черт возьми. Нет привязанностей.
Лахлан посмотрел Белле прямо в глаза.
– Да.
Белла долго смотрела на него.
– Ты лжец, Лахлан Макруайри. Можешь лгать мне, но не лги себе.
Не сказав больше ни слова, она взяла свою одежду, надела ее и оставила его наедине с тяжелым биением его сердца.
Белла ждала, когда Лахлан передумает. С того времени, когда сэр Алекс разбудил ее рано утром, чтобы проехать небольшое расстояние до побережья; в тревожные минуты, когда она ждала в темноте, пока мужчины плавали в холодной воде, чтобы выкрасть галеру из-под носа спящих английских солдат; долгие часы, пока их избивали ветер и волны, когда трое мужчин пытались управлять судном, обычно управляемым десятью моряками, - все это время Белла ждала, что Лахлан признает правду.
Лахлан любил ее. Это была не просто похоть между ними. Белла знала разницу, и то, что они разделяли, было ничем иным, как тем, что она уже давно поняла.
Лахлан притворился язвительным разбойником, которому было все равно, но Белла знала, что это всего лишь маска. Он беспокоился гораздо больше, чем думал, о ней и о тех мужчинах, с которыми он сражался. Он не повернулся к ним спиной.
Даже когда они, наконец, прибыли в замок Данстаффнейдж поздно вечером, приветствуемые Робертом и небольшим отрядом его людей, Белла убеждала себя, что еще не слишком поздно. Лахлан не подвел бы ее. Он не станет отрицать обещания того, что существует между ними. Он уйдет от нее просто так. Не после всего, что они пережили вместе. Не после того, что они разделили. Это была не похоть, а два человека, занимающихся любовью. Их связь была настоящей.
Это не может быть концом.
Лахлан был напуган, говорила себе Белла, он запутался. Просто дай ему время.
Но оказалось, что времени у нее и не было.
Они были препровождены
Четвертый, Артур Кэмпбелл, самый младший брат сэра Нила, был незнаком ей. Хотя он, казалось, соответствовал тем критериям, которые Белла создала в своем сознании для секретной армии Брюса: высокий, мускулистый и грозный с виду, не говоря уже о необыкновенной привлекательности, - Белла не была уверена, что он тоже был частью отряда. Из того, что она могла узнать, сэр Артур сражался на стороне англичан и был назначен хранителем замка Данстаффнейдж после своей недавней женитьбы на дочери лорда Лорна Анне Макдугалл.
Лахлан ничего не отрицал. Несмотря на ее протесты, он полностью взял на себя всю вину за катастрофу, которая едва не произошла в Роксбурге, и за их последующий захват в Пиблсе. Хотя король позволил ему продолжать, не прерывая Лахлана, Белла, которая сидела рядом с ним, могла бы сказать, что Роберту было неприятно слышать о том, что произошло. Все мужчины обменялись тяжелыми взглядами, когда Лахлан рассказал о намерении солдата расспросить Беллу о нем.
– Святое распятие! О чем ты думал?
– Король пришел в ярость.
– Я знал, что это плохая идея - отпустить тебя.
Белла снова попыталась объяснить.
– Боюсь, это я виновата в случившемся, сир. Я отказывалась возвращаться в Шотландию, пока не повидаю свою дочь. Лахлан приказал мне держаться подальше от замка, но я не послушалась его. Он не виноват в этом.
– Он был главным, - сердито сказал Роберт.
– Это была его миссия.
Белла заметила, как огромный викинг задумчиво смотрит на Лахлана.
– Должен сказать, я удивлен. Не похоже, чтобы ты был настолько добр, кузен.
Белла с удивлением узнала, что они были родственниками. Несмотря на то, что они были похожи, они не могли быть более разными. Блондин, голубоглазый и добродушный, с неповторимым обаянием, Эрик Максорли был светлым отражением темноты Лахлана.
Лахлан бросил на Максорли предостерегающий взгляд, но тот просто усмехнулся.
Щеки Беллы покраснели, угадав причину его смеха.
Король положил свою руку на руку Беллы, возможно, почувствовав ее смущение.
– Мы поговорим об этом позже, - сказал он, глядя прямо на Лахлана. Брюс повернулся к ней.
– Важно то, что вы в безопасности. Два года я молился об этом дне. Зная, что вы и другие пережили...
– Он помолчал, прочищая горло.
– Я надеюсь, что скоро буду приветствовать остальных членов своей семьи.
– Его глаза потемнели.
– Эдуард будет гнить в аду за то, что он сделал с вами, - и с Мэри. Мой долг перед вами, никогда не может быть погашен. Я устроил бы достойный праздник в вашу честь, если бы мог.