Змей
Шрифт:
Печальное путешествие должно было стать еще более неудачным.
Хотя Белла не произнесла ни слова жалобы, Лахлан не собирался заставлять ее провести ночь в седле. Приходилось останавливаться для короткого отдыха, и сейчас было также хорошо, как в любое другое время. Лахлан надеялся, что буря также замедлит тех, кто отправится за ними. Но если это его товарищи по гвардии - Брюс бы не отправил кого-нибудь другого – то они пойдут на галере, и Лахлан знал, что они могут ждать их с Беллой впереди.
По крайней мере, они с Беллой прошли через холмы, пока погода не испортилась. Хотя самая сложная
Не желая испытывать удачу, останавливаясь на ночь в таверне, Лахлан решил переночевать на месте древнего укрепления, известного как Дун, к северу от Стерлинга. Форт был в руинах, но там были стены, которые укроют их ночью. Форт был расположен на небольшой возвышенности, что позволит издалека заметить любого, кто попытается приблизиться.
Лахлан быстро осмотрел развалины крепости. Все было безрадостно. Запущено. Холм, покрытый рыжеватым вереском, был окружен темной, буровато-серой водой реки. Земля была такой же холодной, промозглой и угрожающей, как и небо. Но развалины сослужат свою службу, и Лахлан надеялся, что им вряд ли удастся привлечь нежелательное внимание.
Он охотился дольше, чем рассчитывал. Животные тоже чувствовали бурю, но Лахлану удалось поймать маленького зайца. Может быть, Белле это понравится больше, чем птица? Он еще собрал достаточно дров, чтобы приготовить зайца и согреться ночью.
Белла умывалась, когда он уходил, и Лахлан старался не беспокоить ее. Черт, он все еще с трудом мог смотреть на нее, чтобы не чувствовать, как его позор кинжалом режет внутренности. Он должен был хотя бы попытаться извиниться, даже если бы знал, что Белла никогда не сможет простить его. Напряжение между ними стало невыносимым.
Лахлан не знал, как с ней разговаривать. Ему казалось, что все, о чем он мог говорить, это пустая болтовня о дороге. Его попытки показать, как ему жаль, были не лучше. Белла посмотрела на него, как на безумца, когда он вручил ей птицу, которую он добыл на охоте. По вереску, который он собрал раньше, чтобы у нее было что-то мягкое для сна, - женщинам это нравится, не так ли?
– ползали жучки.
Лахлан свистнул, подавая сигнал, чтобы сообщить Белле, что он приближается, и застыл, когда вместо ответа, он услышал тихие всхлипы.
Его пульс полетел галопом, чувства вспыхнули от страха. Белла!
Сердце рванулось к горлу, заяц и дрова упали на землю, когда Лахлан помчался, преодолевая последние несколько футов до развалин.
Холодный влажный воздух ударил его, когда Лахлан нырнул головой в низкий проем. Было настолько темно, что поначалу он не увидел Беллу. Лахлан пошел на звук в дальнем углу маленькой каморки, обломки камня хрустели под его ногами. Белла сидела, свернувшись клубком, она прижалась к стене, руками плотно обхватив ноги, а лицом уткнувшись в колени.
Лахлан бросился вперед и опустился на колени рядом с ней.
– Господи, Белла, что случилось?
Белла подняла голову, моргнула, пытаясь прогнать слезы, посмотрела на Лахлана
Его глаза пробежались по лицу Беллы. Слава Богу, она была целой и невредимой.
– Пришла... об-обратно... ты... ушел, - ухитрилась произнести Белла между длинными рыданиями.
Лахлан почувствовал, как какое-то давление в груди начинает его отпускать. Он протянул руку и приподнял ее подбородок, приблизив свое лицо к ее лицу.
– Глупая девочка, ты подумала, что я бросил тебя?
Белла выглядела такой несчастной, что его грудь сжалась. Лахлану захотелось обнять ее, но он не хотел еще сильнее ухудшить их отношения.
– Да. Нет, - Белла моргнула, обвинение мелькнуло в ее глазах.
– Ты так и сделал.
Белла имела в виду не сегодня, а месяц назад. Я пытался.
– Это имело для тебя значение?
Новый поток слез хлынул по ее щекам, Белла смотрела на Лахлана со смесью раздражения и возмущения.
– Конечно, это имело для меня значение, - задохнулась она от рыданий, сквозь которые добавила что-то, похожее на «ты, баранья задница».
Лахлан улыбнулся. Даже заливаясь слезами, Белла все еще сохраняла силу духа. К черту все. Он пытался бороться с этим. Если есть хоть один проклятый шанс, что между ними что-нибудь может быть, он использует его. Впервые за несколько дней он все ясно понял.
Лахлан осторожно взял Беллу на руки, ожидая, что она оттолкнет его. Когда этого не произошло, в нем вспыхнула искра надежды.
– Я не оставлю тебя больше. Никогда.
Он погладил Беллу по голове, когда она всхлипнула ему в грудь. Затем, похоже, поняв, что сказал Лахлан, она подняла на него глаза. – Не оставишь?
Белла выглядела настолько ошеломленной, что Лахлан не мог удержать улыбку, изогнувшую его рот. Он покачал головой.
– Нет, если ты не пошлешь меня подальше.
– Лахлан качал Беллу в колыбели своих рук, прижимая к себе, пытаясь найти слова, которые убедят ее. Он потратил бы целую жизнь на это, если она позволит ему.
– Я знаю, что я - задница. Я знаю, что причинил тебе боль. Я знаю, что не заслуживаю тебя, но если это имеет значение, я…
Вот, черт возьми. Лахлан никогда не говорил этих слов никому в своей жизни, и они нелегко давались. Его сердце колотилось, но он заставил себя продолжить. Теперь уже не было возврата. Белла могла рассмеяться ему в лицо и растоптать его сердце каблуком, если захочет - это меньшее, чего он заслуживал, - но, по крайней мере, он скажет ей, что он чувствует. Лахлан глубоко вздохнул и выпалил.
– Я люблю тебя.
Лахлан услышал ее резкий вдох, когда Белла замерла в его объятиях. Долгое время она ничего не говорила, а просто смотрела на него. Лахлан никогда в жизни не чувствовал себя таким несчастным. Его сердце молотом бухало в груди, колотилось сильно и безжалостно. И когда Лахлан решил, что не вынесет больше ее молчания, Белла нерешительно повторила, - ты любишь меня?
Белла сумела передать и осторожность, и скептицизм в интонации этого слова. Лахлан не мог винить ее. Он был не очень доволен идеей, сказать ей это. Что, черт возьми, он знал о любви?