Знаки безразличия

Сизовяйнен Айна

Словно в ответ на его мысли, рыжая и прилизанная, переглянувшись, громко расхохотались. Едва не плюнув с досады себе под ноги, Кукловод развернулся и пошёл пешком в сторону зоопарка. Девочки догнали его возле поворота, и рыжая, весело улыбнувшись, поздоровалась:

– Здрасте!

– Здравствуй, - торопливо закивал Кукловод.

Когда они убежали вперёд, он вздохнул с облегчением и подумал, что, может быть, судьба уберегла его от ошибки. Нельзя брать девочек, которые прямо сейчас посещают занятия Общества. Это небезопасно - как он раньше не подумал?

Телефон

зазвонил, когда Нина отогревалась в душе. Несмотря на то, что полдня она провела в машине, координируя поиски, а потом ещё полтора часа торчала на совещании у опухшей и злой, как мегера, Элины, она умудрилась порядком озябнуть. Должно быть, виноват был адреналин и то, что с самого утра она не смогла проглотить ничего, кроме кружки кофе, которой её угостила Митрофанова.

Поиски почти ни к чему не привели. В самом конце, когда с осмотром берега было уже покончено и отряд Татьяны собирался ехать в Заречье на выручку товарищам, внезапно ожила рация. Сначала она хрустела и трещала, как будто внутри неё что-то рвалось на куски, а потом вдруг сообщила голосом Галки, похожей на эльфа, что только что к ней подошла женщина из местных и рассказала, что накануне вечером по дороге к пляжу спускался старый зелёный 'москвич'.

Это было, конечно, уже 'что-то', хотя версия вполне могла оказаться пустышкой. Мало ли какому дурачку на ночь глядя приспичило сломать себе шею? И всё же - пенал с косметикой и странный 'москвич' - не много ли совпадений?

Элина версию с 'москвичом' поддержала, пожалуй, излишне горячо. Ей нужно было уцепиться за что-то осязаемое, за какую-нибудь версию, которую можно разрабатывать, а там, как она любила говорить, 'кривая выведет'.

Крайнов же, наоборот, отнёсся к показаниям очевидца скептически. Слишком много в его практике было местных жителей, которые что-то видели. Чаще всего их показания вели поисковиков по ложному следу. Они отрабатывали пустые версии, пока где-то стремительно сокращались шансы пропавшего остаться в живых.

На совещании Нина уже мало что соображала. Она сидела в последнем ряду и, прячась за спины следователей и полицейских, отчаянно старалась подавить зевоту. Чтобы держать глаза открытыми, ей пришлось впиться взглядом в причудливую трещину на стене, похожую на паука-сенокосца.

Через четверть часа в дверях зала показалась русая голова секретарши. Элина выбежала из-за трибуны и, обменявшись с секретаршей парой слов, посторонилась, чтобы пропустить в зал гостя. Это был худой светловолосый мужчина в старомодном сером плаще, который он даже не потрудился снять, войдя в зал. Крупными размашистыми шагами, неожиданными для его небольшого роста, он прошёл прямо к трибуне и, откашлявшись, бросил в зал вместо приветствия свою фамилию:

– Ребров.

Подоспевшая Элина засуетилась вокруг него, уговорила снять плащ и, пока он прилаживал его на разлапистую вешалку, успела отрекомендовать его как 'профайлера из Москвы'. Нина заметила, как оживился Крайнов, увидев гостя и как сам Ребров от слова 'профайлер' сморщился, словно от зубной боли. Бесцеремонно перебив Габдуллаеву, он заговорил низким, гудящим голосом:

– Никакой я не профайлер. Немножечко психиатр, немножечко криминалист, самую малость криминолог, в прошлом следователь. Я просмотрел материалы дела и кое-что могу

сказать уже сейчас. Всё это, конечно, на уровне предположений, но, возможно, они вам помогут в поимке преступника.

– Так значит всё-таки серия?
– выкрикнул кто-то из задних рядов.

Элина бросила гневный взгляд в ту сторону, но промолчала. Когда Ребров подошёл к трибуне во второй раз, она встала возле него, едва не касаясь его плеча, и стала пристально всматриваться в зал. Казалось, она хочет проконтролировать его, не дать ему сказать лишнее.

– Это мужчина, возраст не определен, но, скорее, до сорока. Он живёт в частном доме.

– С чегой-то вы решили?
– снова раздался тот же голос с 'Камчатки'.

Мягко отстранив рукой Элину, которая собиралась было подойти к микрофону и оборвать крикуна, Ребров ответил:

– Он похищает жертв живыми, следовательно, должен их где-то содержать. Это раз. Он перемещает их с места похищения к месту содержания или убийства и должен делать это максимально незаметно. Это два. Советую просмотреть жалобы в полицию на странное поведение соседей в частном секторе. Это три. Он, вероятнее всего, живёт один или с больной матерью, работа у него сдельная или сменная, есть большие промежутки времени, когда он не работает. Это четыре. Похищенные имели некоторые семейные проблемы, поэтому, думаю, его детство тоже не было радужным. Это пять.

– И это всё?
– опять закричали из зала.

– Всё. Я не Кашпировский, - ничуть не раздражаясь, ответил Ребров.
– Я полагаю, что девочки либо знали его, что сомнительно, либо у него было что-то, что внушало им мысль о безопасности. Возможно, он изображает инвалида или действительно имеет физический изъян, либо с ним было животное или ребёнок. Последнее, конечно, маловероятно...

Крайнов дотронулся до её руки. Пальцы у него были теплыми.

– Умный мужик, - шёпотом сказал он Нине.
– Выдумывать зря не станет, а то развелось этих, прости Господи, профайлеров... Разве что цвет носков не угадывают.

Поднявшись к себе в номер после совещания, Нина первым делом полезла в душ. Открутив красный вентиль на максимум, она с наслаждением вытянулась под обжигающими струями. Вдоволь насладившись теплом, она убавила напор горячей воды и стала намыливать волосы. Сквозь шипение старого смесителя она услышала писк сотового. Наскоро смыв пену, вытирая кончиком полотенца глаза, она выскочила из душа. Телефон уже не звонил. Остановившись у стола и чувствуя, как холодный воздух липкой плёнкой обхватывает мокрое тело, она взглянула на экран. Номер был незнакомый, но Нина нажала кнопку обратного вызова.

Пока она дожидалась ответа, отсчитывая гудки, капли воды с её волос падали вниз и прятались в ворсе грязно-зелёного ковролина. Наконец, трубка ответила незнакомым женским голосом:

– Алло?

– Алло, это Марьянова, вы звонили, - привычной скороговоркой пробубнила в микрофон Нина.

– Нина Александровна!
– с облегчением вздохнула трубка.
– Это Лариса Шаврова. Вы звонили днём по поводу марионетки.

– Да, Лариса Михайловна.

Нина разволновалась, и её снова затрясло. Прижимая плечом трубку к уху, она попыталась вытащить из сумки кофточку, но не смогла, и ей пришлось завернуться в мокрое полотенце.