Знаменитые писатели Запада. 55 портретов
Шрифт:
Пьеса «Последняя лента Крэппа». Герой приходит к выводу, что вся его жизнь была никчемной. А это уже определенное мужество. И почти всех героев Беккета преследуют боли и похоть. И все страдают. Один из персонажей «В ожидании Годо» сравнивает себя со страдающим Христом. На что другой отвечает ему: «Но ведь там жарко было. И распинали быстро!»
У Беккета распятие длится мучительно. Хотя в одной пьесе «Дыхание» он сократил страдания до 30 секунд — ровно столько длится эта предельно короткая пьеса. Никаких актеров: только плач ребенка да чье-то тяжелое дыхание, многократно усиленное динамиком.
Таков Беккет. И несмотря ни на что, «мы обязаны Беккету, может быть, самыми впечатляющими и наиболее самобытными драматургическими произведениями нашего времени», —
Мы все в зале ожидания Сэмюэла Беккета. И все ждем появления мифического Годо.
Совесть немецкой нации
В один и тот же день — в разные годы, разумеется, — рождаются герои и злодеи. Так, 21 декабря родился величайший тиран современности Иосиф Сталин и совесть немецкой нации писатель Генрих Бёлль, при чем Бёлль появился на свет в 1917 году, — еще одно сближение с историей России.
Будущий лауреат Нобелевской премии Генрих Бёлль родился в Кёльне, в семье столяра. Родители воспитали в нем простоту, скромность и ненависть к нацизму. В 1939 году студент-филолог Кёльнского университета был мобилизован в вермахт и, хотел он этого или нет, — ему пришлось повоевать, сначала во Франции, потом в Польше и России. Бёлль испытал на себе все ужасы войны. Был трижды ранен, его мать погибла во время бомбежки. Попал в американский плен и в 1945-м вернулся в Кёльн (а если бы попал в русский, то маяться было бы ему и маяться в заснеженной Сибири). После войны Бёлль поступил снова в Кёльнский университет на факультет германистики. Закончил его. Пережил голод, и холод, и разруху послевоенной Германии, тяжелое восстановление экономики. Увиденное и пережитое бурлило в душе и требовало выхода, — и Бёлль стал писателем. Все очень просто и логично.
Одним из первых заметных произведений Бёлля стал антивоенный рассказ «Поезд пришел вовремя» (1949). Затем вышли в свет романы «Где ты был, Адам?» (1951), «Дом без хозяина» (1954), «Биллиард в половине десятого» (1959), сборник рассказов «Хлеб ранних лет» (1955), — все эти творения писателя принесли ему мировую известность. А еще были написаны романы «Глазами клоуна» (1963), «Групповой портрет с дамой» (1971). Неудивительно, что Генриху Бёллю присудили в 1972 году Нобелевскую премию по литературе.
Ранние произведения писателя посвящены теме войны и ее последствий, позднее он средствами литературы выступал против сытости и вялости тех, кто заглушал голос совести, хотел забвения. Бёлль был прекрасным беллетристом, пристальное внимание обращал на подробности и детали, на психологические и бытовые приметы эпохи. И еще ему была свойственна некая дерзость замысла, он часто поражал своими нестандартными писательскими ходами. При этом Бёлль не претендовал на особую философскую глубину и, несмотря на чрезвычайную начитанность, никогда не кичился своими знаниями и мыслями. Напротив, как отмечал критик Дмитрий Затонский, старался выглядеть ровней обыкновенному читателю и не выказывать ему никакого превосходства. И это не было игрой или притворством: Бёлль и правда был простым человеком. Только видел дальше, чувствовал тоньше и умел отразить в своих книгах неожиданные повороты и изломы примелькавшейся обыденной жизни.
Примечательно, что он не рисовал портретов фашистских главарей и идолов, его больше интересовали нелюди иного рода, — менее одиозные, но более актуальные и трудно истребимые. Или скажем иначе: люди с нацистским сознанием, склонным к насилию. Войну Генрих Бёлль классифицировал как занятие нелюдей. В речи, произнесенной в 1957 году по поводу «Дня поминовения героев», он сказал: «Были ли героями те, все те, кто вопил, молился и проклинал в окопах, госпиталях, на лестничных клетках, в погребах, на грузовиках, в повозках, в железнодорожных вагонах?.. Геройская смерть, которую им с такой щедростью приписывают, не более как разменная монета политики, а значит, фальшивые деньги».
Легко вспомнить
Генрих Бёлль рисовал войну совсем другими красками. По поводу одной из своих героинь, Лени, писатель сказал: «Ее нельзя назвать героической или негероической — она такая, какая есть».
В этой фразе ключ ко всему творчеству Генриха Бёлля.
Было ли ему легко работать? А кому бывает легко? Своим русским друзьям, германистам, Раисе Орловой и Льву Копелеву 53-летний Бёлль писал в письме от 12 мая 1970, года вспоминая свои встречи в Москве: «…Смогу ли при следующем посещении пить коньяк, — сомнительно… Моя болезнь, так же как болезнь Аннемари (жена Бёлля. — Ю.Б.), — это, по-моему, просто полное истощение, опустошенность: уже время до 1933 года было невеселым из-за экономической нужды, с 33 до 45-го менее всего веселым, и мы совершенно истощенными, опустошенными, уже с детьми и в напряженной работе, попали в послевоенное говно, которое до 1954–1955 годов тоже не доставляло радости, и все это время работа, работа, работа. Теперь, приводя в порядок архивы, списки и записи, я походя установил, что наши общие „Oeuvres“ (сочинения. — Ю.Б.), включая переводы и мои неопубликованные романы, рассказы, радиопьесы и т. д., статистически достигают примерно 12 тысяч страниц на машинке, не считая, разумеется, писем. А к тому же еще и все путешествия — в большинстве случаев — с детьми — поездами, автомобилем, кораблями, — в общем сумасшествие, „производственные достижения“. Наши болезни, видимо, в том и заключаются, что мы просто не можем избавиться от этого ритма „активистов производства“…»
И любопытная приписка в конце письма: «P.S. Аннемари внизу занята на кухне. Я сижу на втором этаже и гляжу на коров в нашем саду и на цветущие фруктовые деревья. Коровы эти, так сказать, — „коровы на пансионе“. Они в течение полугода пасутся на нашей земле и я, как капиталист, получаю по 50 марок за их пансион, потому что они едят мою траву. Они едят и наши яблоки, когда те падают. Аннемари работает также в огороде и перезванивается с сыновьями, а меня переполняет Lebensangst (страх перед жизнью. — Ю.Б.), потому что расходы на жизнь все растут и растут, и хотя я знаю, что я вроде умен, но знаю, что умен недостаточно.
Благослови вас Бог.
Генрих.»
Первый раз Генрих Бёлль приехал в Москву в 1962 году, затем последовали другие визиты, в СССР у него было много друзей, что не мешало ему резко высказываться о режиме в стране. О внешней политике Советского Союза и тогдашней советской жизни Бёлль высказывался, не стесняясь в выражениях, особенно когда дело касалось положения с инакомыслящими писателями. Генрих Бёлль протестовал против суда над Синявским и Даниэлем, против преследования Виктора Некрасова, Владимова и Войновича. Спустя годы были опубликованы секретные письма, которые шли из Союза писателей СССР в ЦК партии и соответствующие органы, а оттуда рекомендации: «…всем советским организациям целесообразно в отношениях с Бёллем проявлять в данное время (документ датирован 1975 годом. — Ю.Б.) подчеркнутую холодность, критически высказываться о его недружественном поведении, указывать, что единственный правильный для него путь состоит в отказе от сотрудничества с антисоветчиками, которое бросает тень на имя писателя-гуманиста и ведет его в идейно-творческий тупик».
В СССР Генриха Бёлля сначала широко печатали (в театре имени Моссовета с успехом шла его пьеса «Глазами клоуна»), а потом перестали из-за его «плохого поведения». Особенно не понравилось властям отношение Бёлля к Александру Солженицыну, которого планомерно травили в стране (название некоторых публикаций: «Презрение и гнев», «Докатился до края», «Отпор литературному власовцу», «По какой России плачет Солженицын» и т. д.). Солженицынский «Архипелаг ГУЛАГ» был для советской власти страшнее любого зверя.