Золотая нить
Шрифт:
— Знаю.
Он приоткрыл окно и присел на подоконник. Здесь запах чужого самца почти не чувствовался.
— Хочешь знать, какими были последние его слова?
— Нет.
— Почему? Сомневаешься, что он в свою последнюю минуту думал о тебе? Или пожалел о том, что сделал?
— Я думаю, что в твоем исполнении даже самые красивые слова прозвучат грязно.
— Грязно брать чужое!
— Я не вещь! Меня нельзя забрать.
— Твой отец обещал тебя мне.
— Вот и женился бы на моем отце.
— А ты не возражала, когда мы заключали
— Я было молодой и глупой. Я не разбиралась в мужчинах.
А теперь, значит, стала разбираться? Греттир дернул воротник рубашки. Надо было срочно выпить еще.
Он опрокинул в рот остатки шампанского, затем повторил процедуру с порошком и выпил еще. На дне бокала оставалось немного, чуть больше глотка. Вендела выхватила у него бокал и допила.
— Не важно. Все сказано и сделано. Теперь ты моя, пока я сам тебя не отпущу.
Она улыбнулась блестящими от вина губами:
— А если я все-таки ношу ребенка Финна? Что тогда?
Похоже, последняя надежда на ее порядочность рассыпалась в прах. Дочь Освивра Турханда все-таки была шлюхой. Дерзкой, лживой, упрямой шлюхой.
Греттир подошел к ней почти вплотную и, преодолевая отвращение, наклонился так, что кончики их носов почти соприкоснулись. Вендела не дрогнула, даже не моргнула, смотрела в глаза все с тем же дерзким вызовом.
— Тогда я на твоем месте молил бы богов о легкой смерти.
И снова ни проблеска страха, только радужка стала светло-зеленой, как ледник под солнцем.
— Десять минут истекли, Греттир Валлин. Можешь проверить тест.
Он медленно выпрямился.
— А ты не хочешь посмотреть?
— Нет. Это твоя затея. Сам играй в свои глупые игры.
Греттир вышел в ванную и пропал. Он что заснул там, или глазам своим не верит, с раздражением подумала Вендела. Язык пощипывало от мескалина, но не так сильно, как бывало обычно от настойки мухомора. Дэгрун Рауда не признавала этих новомодных средств, и питье для полета души готовила по старинному, веками проверенному рецепту. Жаль только, что после бабушкиной мухоморовки ужасно болела голова и во рту словно кошки нагадили. Чтобы прогнать неприятный вкус Вендела налила и опустошила еще один бокал шампанского. На дне бутылки плескалось жидкости еще на два пальца. А, ладно. Она допила все до капли.
Греттир вышел из ванной сосредоточенный и какой-то неприятно довольный. Волосы его были мокрыми, а на груди белой рубашки расплывалось пятно воды.
— Тест отрицательный.
Знаю, идиот.
— Жаль.
Он сощурился:
— Жалеешь, что не залетела от любовника? От полукровки?
— Да, жалею. Он был настоящим эйги даже с половиной крови. И от него были бы сильные дети.
Она бы помогла. С тремя-то веретенами можно было спрясть такую нить, хоть Фенрира [26] связывай.
26
Фенрир —
— Наши дети будут сильнее.
— Какие еще «наши дети»?
Вендела, конечно, должна была убить Греттира, но собиралась сделать это тихо, чисто и аккуратно, без вот этого средневекового хоррора и треша из старинных саг. Никогда не надо впутывать в родовую месть детей.
— Которых ты мне дашь. И до свадьбы я должен убедиться, что ты не бесплодна.
— И как же ты собираешься убедиться?
Греттир ухмыльнулся так, что захотелось запустить в него бутылкой, только боялась не попасть, потому что он, хитрый, все время раздваивался.
— Я знаю только один способ. А ты?
Да что у него в голове? Полтора таракана? Ни один эйги не предложил бы порядочной девушке такую унизительную сделку.
— А я ухожу.
Как ни странно, он не попытался ее задержать. Отступил, давая дорогу.
— Только учти, что второй раз предлагать не буду. Тебе сильно повезло, что я все еще хочу тебя после всей этой истории с мальчишкой Густавсоном.
— Мне повезло? Если это шутка, то не смешная.
— Какие шутки? После сегодняшнего твои шансы выйти замуж — ноль. Никто не захочет взять за себя порченую девку.
— Не очень то и хотелось!
Финн умер, Греттир оказался гадом, остальные, видимо, не лучше. Слава богам, в наше время, муж не единственный свет в окошке для образованной современной девушки.
— И вся Стая будет тыкать пальцами в вашу семью.
— Наплевать.
Все равно бабушка предложила уехать. В конце концов, где-нибудь в деревне тоже жить можно. Скучно, конечно, но зато воздух чистый, и природа и все такое.
— Отлично. Я пришлю тебе приглашение на мою свадьбу.
— Не утруждайся.
— Надеюсь, моей молодой жене понравится мой утренний дар.
Плечо над ключицей вдруг прострелило такой болью, что Вендела едва не вскрикнула. Хорошо, что успела прикусить губу.
— Какой дар?
Греттир насмешливо поднял бровь:
— Уже забыла?
И дернул рубашку так, что пуговицы брызнули по всей комнате. На мощных плитах грудных мышц лежали три бусины, хрустальная, янтарная и гагатовая, нанизанные на толстую цепочку. Вендела замерла, зачарованно уставившись на светящиеся даже без солнца камни.
— Ты отдашь их мне?
Она непроизвольно облизнула губы. Греттир сглотнул.
— Да. Но условия сделки изменились. Хочешь узнать?
Греттир бросил взгляд на бутылку. Пустая. В горле пересохло, то ли от страха, то ли от надежды. Может быть, он и дурак, но вдруг Вендела все же любила этого мальчишку? Тогда она повернется и уйдет. Не могут же эти дурацкие побрякушки стоить столько, чтобы поступиться ради них гордостью и честью.
Пусть решает сама.
— Говори.
— Вот этот камешек получишь завтра утром. Если останешься. Остальные два — за рождение сыновей.