Золотое дно (сборник)

Личутин Владимир Владимирович

Геля растерянно отвернулся, пугаясь своих воспомина­

ний.

Неужели тринадцать лет прошло с того дня?.. Пом­

нится, он тогда возвращался на пароходе домой, он

уже курил, и курить ему нравилось; от табака, а мо­

159

жет, от сонного шевеления моря кружилась голова. Л е­

ниво

колыхались густые волны, похожие на огуречный

рассол; музыкой обеда гремели в ресторане ножи-вил-

ки; капитан в белом кителе с заштопанными локтями

прошелся по палубе, рассеянно оглядывая людей. С мо­

ря наносило прохладу. Талька стояла рядом, обхватив

правой рукой смуглое плечо, твердые маленькие губы

потрескались от ветра и солнца — у девчонки была

привычка часто облизывать их. Геля влюбился в нее

сразу. Они говорили какие-то пустяки, захлебываясь

дурашливым смехом, а ночью, когда корабль стоял на

рейде в ожидании приливной воды, украдкой целова­

лись, затаившись за брезентом шлюпки. Талька то иг­

риво отпрядывала от Гели, упираясь пухлыми ладош­

ками в его плечи, то неожиданно вновь припадала к

груди, словно у нее отнимались ноги, и тогда Гелю все­

го обносило жаром рано заневестившегося тела. П а­

рень пламенел и, зажмурив глаза, по-щенячьи все тя­

нулся к ее неожиданно прохладным губам, испытывая

доселе неизвестное блаженство и любопытство.

Добравшись до Слободы, Геля на следующий день

подкараулил Тальку под ее окнами. Она вышла в ко­

ротком штапельном сарафанчике с широкими бретель­

ками, обшитыми бордовой тесьмой («Боже мой, как

помнилась каждая любопытная шероховатинка их

встречи, каждый оттенок ее!») Лямки, наверное, бы­

ли великоваты, часто спадали, обнажая покатые плечи

и крохотную незагорелую ложбинку на груди, и Талька

медленным запоздалым движением поправляла их,

подсматривая за Гелей исподлобья и чуть косяще.

Тогда они долго гуляли у Инькова ручья, придо­

рожные поляны были розовыми от иван-чая, он тогда

рано отцветал, и ватные шапки его липли к шерстяным

штанам. Геля все приглашал посидеть в разнотравье:

он еще не забыл запаха ее поцелуев — они тревожно

жили на его губах, — и Гельке хотелось, чтобы все

продолжилось как можно скорее. А Талька не соглаша­

лась: в ней уже жила мудрая женщина, зорко погля­

дывающая за собой как бы со стороны, и эта женщина

чего-то страшилась и оттого настораживалась. А мо­

жет, было все куда проще, может, этот рыжий маль­

чишка с неровно обгрызенными ногтями, просто не нра­

вился

ей. рано открывшейся для любви со всеми ее ж е­

160

ланиями и запретами? Кто знает, кто знает, но только

девчонка скучно стояла в стороне, а Геля пьянел от

цветов и воспоминаний, кусал травину, припадая к за­

рослям иван-чая, глядел на старинные кресты недале­

кого кладбища и чувствовал, как в нем созревают и

тихо копятся слезы.

Приближался вечер, легкий ветерок накатывался с

реки, становилось прохладно, и какая-то горькая пе­

чаль, похожая на предчувствие нежданного расстава­

ния, поселилась в Гелиной душе. Он гнал от себя

грусть, стегал Тальку пучком травы по голым ногам,

неловко посмеивался, а девчонка капризничала, зади­

рая верхнюю губу, и просила: «Отстань, ну чего при­

стал. Гелька, отстань, а то уйду».

И вдруг Гелька вскочил, предложил идти на клад­

бище, понимая, что девчонка не решится, но она неожи­

данно согласилась и пошла вперед, все так же скучая.

Уже вечерело, и дальние поля на угорах посинели, чер­

ная туча наискосок перечеркнула то место, где недавно

было солнце, птицы притихли, и душная тишина, пред­

вестник летней грозы, родилась на луговых полянах.

Ветер вверху, в самых куполах понурых кладбищен­

ских деревьев, тосковал и шуршал жестяной от жары

листвой, цветы на могилах казались черными, что-то

незнакомое и жалостливое было и в этих, заросших

травою холмиках, и в железных, травянистого ядови­

того цвета венках, и в тесовых крышах старинных

крестов, и в белой пирамидке недавней детской моги­

лы. Геля потянулся к Тальке, нашаривая ее влажную

ладошку и не понимая, зачем они тут; сладковатый

запах прогретых могильников вызывал тошноту; пар­

ню чудилось, что Тальке столь же тоскливо и потому

ей особенно желанно в эти минуты живое человеческое

тепло. Но Талькину руку Геля не поймал, девчонка

закричала: «Фу как страшно! Ну и кавалер!» — и по­

бежала меж могил, а тут и молния беззвучно и ярко

стекла по черной, уже ближней туче.

Они тогда успели забежать под мосток, в густую

прель, где пахло плесенью и тленом. Иньков ручей под­

сох, и только в редких бочажинах, покрытых зеленой

ряской, жили пупырчатые лягушки. Сейчас в воде ле­

жало отражение тучи, и хотя ноги то и дело сползали