Золотой пергамент
Шрифт:
— Юан, ты же знаешь, что это опасно.
— Но вы обещали!
— Послушай, — примирительно проговорил Кристиан. — Когда войско пробьется вперед, нам придется взять тебя с собой, чтобы вызвать Врата. Но я не думаю, что в первые дни будет такой успех. Нужно выполнять работу по силам… Ты понимаешь?
— И что же мне по силам? — глаза Юана пылали гневом и обидой.
— Делать так, чтобы ублюдки, прорвавшиеся сквозь нас, не проходили дальше, — предложил Балиан. — Предлагаю вам с Кристианом быть там, а я пойду вперед.
— Один не пойдешь, — возразил Кристиан. — Но и Юана оставить одного я не могу.
— Я пойду с вами! — не терпящим возражений тоном сказал Юан.
— Юан, я тебя очень прошу, — проникновенно
Юан хотел снова возразить, но вдруг опустил голову и пробормотал дрогнувшим голосом: «Ладно». Трюк сработал. Кристиан и Балиан ободряюще потрепали его по плечам, а мальчик немедленно решил, что когда начнется бой, он ни на шаг не отстанет от братьев.
Вскоре дозорные, отправленные в низину, вернулись и сообщили, что в войске Сигфрида началось движение. Пора было выступать.
Кристиан, Балиан и Юан уверенно направились к спуску вниз — толпа самых ретивых солдат уже бегом бросилась в низину. На полпути Балиан, правда, что-то вспомнил, сказал братьям, что догонит их, а сам вернулся к Розетте и, воровато оглядевшись, обнял ее. Девушка похлопала его по спине, поцеловала в щеку и дала ценное напутствие «не пораниться». После этого очень довольный жизнью Балиан нагнал Кристиана и Юана, и вместе с другими воинами они бегом понеслись вниз по склону. Дело это было не простым — торопясь, солдаты то и дело сбивали друг друга, многие спотыкались, и Юан к концу спуска уже мог похвастаться боевым ранением — разбитой коленкой. Мальчик это стоически проигнорировал и поклялся себе в любом случае поучаствовать в настоящем бою.
Несколько солдат, как было велено Теладором заранее, остались у подножия склона, чтобы не пропустить прорвавшегося неприятеля, остальные помчались вперед.
— Юан, будь здесь, хорошо?
— Ладно, — Юан изобразил смирение и остался рядом с солдатами, которые, напротив, были очень довольны такой, сравнительно безопасной участью. — Осторожнее там.
— Не боись! — грянул Балиан и, обнажив меч, со всех ног понесся вперед.
Пешее войско сопровождала конница, несшая факелы, и в их свете можно было разглядеть, как им навстречу несся огромный рой — солдаты Галикарнаса с громким ревом бросились завоевывать близлежащие местности. Темнота их решительно не беспокоила, хотя и их сопровождали люди с факелами. Розетте, вместе с другими наблюдающей за сражением из лагеря, открылось красивое зрелище: сотни огоньков плыли навстречу друг другу. Но внизу никто не думал о красоте действий — каждый стремился сокрушить врага и выжить.
Балиан и Кристиан не жалели сил, направо и налево сражая солдат Галикарнаса. Братья были действительно ценным приобретением для короля Роланда — в отличие от обычных солдат они умели не только бить, но и хорошо уворачиваться, порой хитрить, изображая отступление и, самое главное, сохранять хладнокровие и делать все это в условиях кровопролитной битвы, когда вокруг сновали не только враги, но и друзья, по которым попадать не следовало.
Но и противники были не лыком шиты. Падая на землю, они вновь поднимались, из последних сил метали мечи и кинжалы, а иногда не брезговали лежащими у ног камнями, и солдатам Роланда сильно доставалось этими булыжниками. Они не могли последовать примеру врагов, и не только из-за гордости — почти все солдаты Асбелии были в доспехах, и склоняться лишний раз было опасно. А вот среди людей Сигфрида встречалось и много обычных оборванцев.
Балиан забыл обо всем на свете, раскидывая врагов. Его меч очень быстро обагрился кровью, но он этого не видел и не хотел видеть. Он отдавал себе отчет в том, что это война, и тут не до показательности. Он уже получил несколько ударов, в том числе и злополучным камнем, но, к счастью, серьезных повреждений это ему не причинило. Зато Кристиан куда-то исчез. Балиану очень хотелось оглядеться и найти его, однако многочисленные противники
Солдаты Галикарнаса очень быстро приметили ретивого юношу в яркой одежде, не по возрасту хорошо владеющего мечом и, обступив его со всех сторон, принялись медленно оттеснять в сторону, туда, куда не падал свет факелов. Балиану и впрямь было много тяжелее сражаться в таких условиях, но он, конечно, и не думал отступать. И вскоре понял, что совершил ошибку, подумав, что сборище воинов Галикарнаса — и в доспехах, и без, — хочет просто загнать его в темноту, думая, что это его слабое место (он совсем забыл, что это жители Дилана и им неизвестно о том, что он привык биться исключительно при свете дня). Солдаты если и думали о темноте, то уж точно она не была приоритетным условием. Они оттесняли его для того, чтобы, во-первых, отрезать от людей Асбелии, а, во-вторых, загнать в угол, где поджидали более робкие, но и более кровожадные люди.
Балиан понял это слишком поздно и слегка запаниковал, со всей возможной скоростью уворачиваясь от многочисленных лезвий, сыпавшихся на него со всех сторон. Они больно царапали кожу, и этого нельзя было избежать — уж лучше так, чем быть пронзенным насквозь. Балиан вновь и вновь взмахивал мечом, выбивая оружия из рук, попадая по рукам и по плечам. Несколько человек упали, кто-то был ранен, но их все равно было слишком много. Никто не смог бы выстоять долго против такой толпы. Умом Балиан это понимал, но упрямство заставляло его не сдаваться. «Еще чего!» — думал он, поражая противников неожиданными атаками.
Но это не могло продолжаться вечно. Балиан почувствовал, что ему просто необходим небольшой перерыв, хотя бы несколько секунд — а, значит, сражаться в полную силу он уже не мог. Оставалось только…
Внезапно тьму прорезали яркие лучи света. Балиан инстинктивно отшатнулся, заслонив глаза — и вовремя. Кожу будто обожгло пламенем, и даже кончики волос, кажется, слегка подпалились. Зато окружавшие его солдаты все, как один, без сознания упали на землю.
Балиан посмотрел в сторону. Там с независимым видом сидел на камне Кристиан. Он опирался на огромный Ключ.
— Сдурел?! — возмутился Балиан. — Ты чуть меня не задел! Кристиан улыбнулся.
— В следующий раз не будешь брать на себя слишком много.
Балиан возмущенно фыркнул и, развернувшись, понесся обратно к схлестнувшимся в смертельной схватке войскам. Кристиан же, не мудрствуя лукаво, приметил склон, на который вполне можно было забраться, и направился туда — не пропадать же зря силе Ключа.
Пока происходили все эти события, Юан, оставшийся с солдатами неподалеку от лагеря, потихоньку улизнул. Это было несложно — все напрягали глаза, пытаясь разглядеть поле боя, поэтому отлучки маленького мальчика никто не заметил. Собственно говоря, на него вообще почти не обращали внимания — как правило, демонстративно, так как считали, что ему здесь не место.
Убедившись, что побег успешен, Юан поудобнее перехватил меч и стал пробираться к огненным маячкам, полыхающим вдали. Первую половину пути он преодолел быстро, а вот во второй пришлось много тяжелее. Как и предсказывал Балиан, многие солдаты Галикарнаса, не утруждая себя уничтожением воинов Асбелии, прорывались сквозь линию обороны и бежали к лагерю. Здесь Юан растерялся и, несмотря на то, что чужаки с победными криками пробежали прямо мимо него, ничего не предпринял. Было как-то странно кидаться на одиночек — война представлялась Юану совсем по-другому. Одно дело отбивать постоянные удары, сражаясь за свою жизнь, и другое — бросаться на единичных солдат. Кроме того, Юан был ребенком и, как он сам сознавал, зачастую играл нечестно — бил врасплох. Он мог без зазрения совести сделать это ради чьего-нибудь спасения — хотя бы и своего, — но вот так, когда на него и внимания не обратили, ничего не вышло. Тогда Юан решил, что это работа охранников лагеря, а сам побежал дальше, к настоящему полю боя.