Золотой ворон

Сакавич Нора

Она молчала несколько мгновений, прежде чем неохотно спросить:

– А ты?

– Нет.
– Когда она выглядела неубежденной, он повторил: - Нет. Он даже не в моем вкусе.

Абсолютная ложь, но правда была такой запутанной, что она не могла с ней справиться. Она была настолько обескуражена напоминанием о том, что у Джереми есть свой типаж, что не стала настаивать. Джереми отвел взгляд, пока она пыталась найти эмоциональную точку соприкосновения где-то между сожалением и отвращением.

– Я бы хотела, чтобы ты разобрался с этой девушкой.

Та, у которой ты постоянно бываешь в гостях, как бы ее ни звали. Дочь дипломата была бы для тебя хорошей партией.

– Этого никогда не случится.

– Неужели это действительно так ужасно - попытаться? Она достаточно хорошенькая, учитывая все обстоятельства.

Джереми точно знал, что она имела в виду под «учитывая все обстоятельства», и этого было достаточно, чтобы у него скрутило живот.

– Господи, мам. Пожалуйста, мы можем не делать этого сегодня?

Матильда была непреклонна.

– Война негативно сказывается на общественном мнении. Нам нужно сделать заявление: «мы не ссоримся с нашими соседями-мусульманами здесь, дома, а только с террористами, угрожающими нашей безопасности и суверенитету за рубежом».

– Она даже не исповедует, - сказал Джереми.

– Еще лучше.

Облегчение, промелькнувшее в ее улыбке, заставило его спросить:

– Набиль - мусульманин. А как же он?

Он тут же пожалел о своей дерзости; возмущенный взгляд, которым она его одарила, заставил его уставиться в пол. Матильда не стала тратить время на то, чтобы ответить на его замечание, но ей понадобилась минута, чтобы взять себя в руки. Когда она решилась заговорить, то продолжила с того места, на котором остановилась:

– Принятие ее в семью могло бы стать хорошим подспорьем для твоего дедушки, если бы его команда смогла придумать, как это сделать безопасно. Он теряет позиции среди молодых избирателей. У них больше мнений, чем здравого смысла.

– Он не мой...

– Хватит, - предупредила его Матильда.
– Мы уже сто раз это обсуждали.

Джереми впился ногтями в накрахмаленные рукава рубашки, которую приготовил для него Уильям. Между ними повисло молчание, такое ужасное и спрессованное, что его можно было резать. Джереми попытался придумать что-нибудь, что помогло бы ему выбраться отсюда, и остановился на самой простой лжи:

– Я подумаю об этом.

– Хорошо. Это все, о чем я прошу.

Она или не понимала, о чем просит, или ей было все равно. Джереми не хотел знать. Он попытался вернуть разговор в нужное русло, предложив примирение:

– Я возьму учебные пособия с собой в кампус.

– Не беспокойся. Мы заказали второй комплект, чтобы ты мог держать по одному дома и в кампусе. Уильям знает, где они, повидайся с ним, прежде чем уходить.
– На его слабый кивок, она, наконец, пересекла комнату и направилась к нему. Нежными пальцами она убрала волосы с его лица и что-то задумчиво промурлыкала, изучая его.
– Мне нравится, но скоро тебе нужно будет их подкрасить. Я скажу Лесли,

чтобы она ожидала счет.

– Спасибо.

– Иди, - сказала она, отпуская его.
– На сегодня все.

Ему следовало бы пойти поискать дворецкого, но вместо этого Джереми направился прямиком к лестнице. Неудивительно, что Брайсон ждал его наверху. Когда он оказался прямо посреди лестничной площадки, Джереми ничего не оставалось, как остановиться на две ступеньки ниже и уставиться на него снизу вверх. Брайсон рассматривал Джереми с надменным видом, глубоко засунув руки в карманы своих серых брюк.

– Лично я рад, что ты провалишь тест, - сказал Брайсон.
– Было бы совершенно не в твоем характере, если бы ты, наконец-то, что-то сделал правильно.

– Дай мне пройти, - попросил Джереми.
– Мне нужно вернуться в кампус.

Улыбка Брайсона стала медленной и глумливой.

– Я сказал, я рад, что ты провалишься. Во всяком случае, первые несколько раз, когда ты сядешь за него.
– Когда Джереми открыл рот, чтобы возразить, Брайсон аккуратно перебил его: - Око за око. Сделай это для меня, и я позабочусь о том, чтобы мама не нашла в твоей комнате ничего неожиданного, когда в следующий раз отправится на охоту за мусором. Как думаешь?

– Это пустая угроза. Там нечего искать.

– Я бы не был так уверен. Бьюсь об заклад, я смогу найти там все, что угодно, если хорошенько поищу.

Джереми потребовалось всего мгновение, чтобы понять.

– Не смей.

– Пожалуйста, - подтолкнул его Брайсон.

– Я скажу ей, что это твое, - предупредил его Джереми.

Внезапное прикосновение руки Брайсона к его затылку заставило Джереми замереть, и он пристально посмотрел брату в лицо. Выражение лица Брайсона было обманчиво спокойным, но Брайсон никогда не прикасался к нему, если не был готов поставить Джереми на место.

– В прошлый раз обвинение меня тебя не спасло, но, конечно, давай попробуем тот же старый трюк еще раз.

Этого было достаточно, чтобы сердце Джереми ушло в пятки.

– Я никогда тебя не винил.

– Но ты все равно потащил меня за собой.
– Брайсон задержался еще на мгновение, чтобы убедиться, что Джереми больше нечего сказать, затем неодобрительно прищелкнул языком и удалился.
– Так или иначе, мы сделаем все, что в наших силах. Вот что я тебе скажу: я даже восстановлю скидку для твоих друзей. Она понадобится тебе, чтобы воспользоваться ею, когда ты окончательно разрушишь свою жизнь.

Джереми не так уж и сильно нужно было переодеваться, он мог забрать свою одежду, когда в следующий раз придет домой. Он отступил на шаг, стараясь не обращать внимания на победоносную ухмылку, исказившую лицо брата, и повернулся, чтобы уйти. Путь к отступлению ему преградил Уильям, который был на полпути к лестнице со свертком в руке. Джереми замер, гадая, как много Уильям успел услышать. Брайсон воспользовался его замешательством, толкнул его локтем в перила и начал спускаться по лестнице.