Золотой ворон
Шрифт:
– Ты, наверное, шутишь.
– Я верю в нас, - настаивал Джереми.
– Мы можем победить, не жертвуя тем, кем хотим быть.
Улыбка Лео была слишком веселой, чтобы выражать жалость.
– Вы даже не смогли победить Лисов, когда это было важнее всего.
Джереми сожалел о поражении, но не о выборе, который его команда сделала в тот вечер. Попытки объясниться с Лео только разожгли бы драку, поэтому Джереми молча смотрел на него, пока Лео не отвернулся. Он открыл дверь и вышел на балкон. Демонстративно потянулся и зевнул, медленно поворачивая голову и проверяя окна соседей на наличие свидетелей.
Лео жестом дал понять, что все в порядке, и Джереми вышел
– Смотри за розами, когда будешь падать. Мама убьет меня, если ты их испортишь.
– Да, да.
Джереми взобрался на перила. Спуститься с третьего этажа было немного легче, чем подняться. Прыжок с третьего на второй был самым тяжелым, на полсекунды дольше, чем Джереми всегда ожидал, но при приземлении ему удалось не удариться о внутренний дворик перед солярием. Спуститься в сад было проще, нужно было перебирать руками и оттолкнуться от перил, чтобы не приземлиться в кусты. Лео, должно быть, уже вернулся в дом, поэтому Джереми сорвал белую розу в дальнем конце двора.
До своего дома он добежал короткой пробежкой. Дойдя до подъездной дорожки, Джереми полез в карман за ключами. Роза была убрана в подстаканник для сохранности, и Джереми бросил взгляд в сторону фасада своего дома, поворачивая ключ в замке зажигания и трогаясь с места.
Встречаться с Лео так близко к дому было рискованно, но это был правильный шаг. Неизбежная боль от семейной встречи теперь была не тяжелее синяка на сердце, который легко было забыть, вспомнив о жадных руках Лео.
Джереми забарабанил пальцами по рулю в нервном ритме, прежде чем включить радио, чтобы заглушить свои мысли. Он не смог бы попасть в ноты даже ради спасения собственной жизни, но он пел все слова, которые знал, со всем энтузиазмом, на который был способен. Этого было достаточно, чтобы успокоить его, и к тому времени, как он добрался до дома Лайлы, он полностью покончил с ужином. Он припарковался у дома, аккуратно загораживая ее машину, и занес свои вещи внутрь.
Телевизор был включен, но отсюда он не мог разобрать, что показывают. Он скинул ботинки и отправился на поиски своих друзей, но остановился в дверях гостиной, когда понял, что девочки там заснули. Кэт откинулась на спинку дивана, в то время как Лайла использовала ее бедро в качестве подушки. Джереми откопал пульт дистанционного управления, чтобы выключить звук телевизора. Ни одна из них не пошевелилась в наступившей тишине. Он подумал, не разбудить ли их, так как было еще слишком рано ложиться спать, но в эти выходные у них было достаточно времени, чтобы скорректировать расписание.
Джереми нашел Жана на кухне. Сероглазый защитник листал одну из потрепанных кулинарных книг Кэт, и расслабленная линия его плеч вселяла уверенность. Джереми изучал его спокойное выражение лица и старался не думать о недоброй оценке Лео. Жан приложил палец к странице, чтобы отметить нужное место, и поднял глаза, а Джереми улыбнулся, извиняясь за то, что прервал его.
– Есть идеи, как долго они дрыхнут? – спросил он.
Жан взглянул на часы и сказал:
– Самое большее час.
Джереми отложил свои вещи в сторону и отправился на поиски самодельной вазы для своей розы. Он достал из шкафчика чистый стакан, наполовину наполнил его водой и опустил в него цветок. На подоконнике для него было достаточно места, поэтому он поставил его между портретом Баркбарка фон Баркенштейна и пустым терракотовым горшком. Он зажал картинку между пальцами и отступил на несколько шагов.
Удовлетворенный результатом, Джереми повернулся к Жану, чтобы узнать его мнение. Жан ничего не заметил, поскольку с явным
– Что-нибудь случилось, пока меня не было? Есть какие-нибудь новости или звонки, с которыми нам нужно разобраться?
Он ожидал, что Жан разрешит сменить тему. За одним или двумя исключениями, Жан все лето избегал их личных дел. Даже сегодняшнее фиаско с телефоном Джереми вызвало не более чем мимолетное раздражение. Так должно было быть, но, конечно, этого не произошло, потому что юридическая школа и карьера в экси не могли сосуществовать. Джереми должен был принять это во внимание, но раздраженные слова Жана застали его врасплох.
– Это не твое.
– Да, - сказал Джереми.
– Я сдаю экзамен этой осенью.
Жан дал ему минуту, чтобы придумать что-нибудь получше, а затем сказал:
– Нет.
– Семейная традиция, - сказал Джереми. Он хотел оставить все как есть, но по выражению лица Жана понял, что этого недостаточно. Джереми медленно водил пальцами по книгам.
– Вот почему я изучаю английский, понимаешь? Это неплохая начальная ступень для поступления в юридическую школу.
Это, конечно, не было его первоначальным выбором, но все же это было лучше, чем советы его матери по политологии или уголовному правосудию. Потребовались недели, чтобы убедить ее, даже после того, как он принес домой статьи, оправдывающие его выбор. Ему это не так сильно не нравилось, как он думал, но помогло то, что он каждый семестр разбавлял свою учебу увлекательными факультативными занятиями. Не менее полезным было наблюдать за тем, как его товарищи по команде с более амбициозными дипломами страдают от бессонных ночей и смертельного количества кофеина во время экзаменов.
– Ваши традиции не имеют значения, - сказал Жан.
– Ты собираешься играть после выпуска.
– Нет ничего плохого в том, чтобы, по крайней мере, пройти тест.
– Очевидная ложь, но Джереми не мог позволить себе задерживаться на ней прямо сейчас. Он отложил учебники в сторону и прислонился к столу с лучезарной улыбкой.
– Ты когда-нибудь задумывался о том, куда тебя подпишут? Я думаю, ты получишь предложения практически отовсюду.
Жан задумался лишь на мгновение.
– Нет.
– В самом деле? Совсем никаких предпочтений?
– Джереми немного подождал, но сдержанность Жана его не смутила.
– Раньше я думал, что хочу остаться здесь, в Калифорнии, но Орегон или Аризона, возможно, не так уж плохи. Я не уверен, что хорошо справился бы с работой в южной команде, но, думаю, я бы работал где угодно, только не в Нью-Йорке или Техасе. Не то чтобы я отказался бы от них, если бы это были единственные предложения. Любой порт в шторм и все такое.
Жан издал горловой насмешливый звук.
– Ты тратишь время, притворяясь скромным. Мы оба знаем твою статистику и рекорды. Они будут биться за тебя насмерть, и корт будет ждать своего часа.
На протяжении многих лет он слышал подобные заверения от своих друзей, но они были его друзьями; они всегда делали то, что делала его семья, потому что любили и поддерживали его. Это отличало Жана - не то чтобы Джереми не считал Жана другом, но Жан произнес это с такой уверенностью. Жан не знал и не интересовался остальным, ни Уилширами, ни их ожиданиями, ни отвратительными манипуляциями, происходящими за кулисами. Он видел только Джереми Нокса, капитана команды Троянцев Университета Южной Калифорнии, и знал, чего стоит Джереми сам по себе.