Золотой ворон
Шрифт:
– Это Рене, - сказал Кевин, но Жан только молча уставился на него. Кевин не стал настаивать на объяснениях, а просто отошел.
– Пусть будет видно. Люди, у которых, скорее всего, возникнут проблемы с тобой, будут больше всего успокоены таким символом. Тебе нужна вся помощь, которую ты сможешь получить, прямо сейчас.
– Мне все равно, - сказал Жан, отодвигаясь, чтобы снова убрать ее.
Кевин схватил его за руку, чтобы остановить.
– Мы пытаемся продать им тебя. Вернее, твой образ. Не усложняй нам задачу больше, чем это необходимо.
–
– Оставь эту с той. Мы сравним их утром.
Он повесил третью рубашку на кровать Жана, прежде чем отнести две отвергнутые обратно в шкаф. Джереми предположил, что Жан привык к командирству Кевина после стольких лет совместной жизни, но он взглянул на лицо Жана, чтобы оценить его настроение. Выражения лица Жана, появившегося и исчезнувшего в мгновение ока, было почти достаточно, чтобы он отлепился от дверного косяка. У Джереми не было времени размышлять над этим внезапным пониманием; Жан почувствовал на себе пристальный взгляд Джереми и был настолько безрассуден, что ответил на него тем же.
Возможно, Джереми следовало скрыть удивление, но он не ожидал, что Жан вздрогнет, как от удара. Жан резко отвернулся, тщетно пытаясь скрыть свою реакцию, и расстегнул пуговицы с такой силой, что, по крайней мере, одна из них должна была оборваться.
– Осторожнее, - обиженно сказал Кевин.
– Она может понадобиться нам завтра.
– Убирайся, - предупредил его Жан. Кевин неодобрительно хмыкнул, но вышел из комнаты. Джереми задержался всего на мгновение. – Убирайся, - этот но намек на панику, прозвучавший от Жана, заставил его поспешно ретироваться вслед за Кевином.
Джереми был в замешательстве, и он был рад выслушать восторженные вопросы Лайлы и Кэт, чтобы Кевин мог отвлечься. Жан не отрицал своей ориентации, когда Джереми впервые заговорил об этом, и он был больше всего раздражен, когда Джереми дразнил его из-за Лайлы в прошлом месяце. Этим летом его не раз ловили на том, что он разглядывает их, но после этого он всегда быстро уходил в себя. Это всегда было больше похоже на осторожность и избегание, чем на страх или отвращение к себе. Джереми не мог себе представить, почему Кевин вызвал такую бурную реакцию.
Что бы это ни было, этого было недостаточно, чтобы надолго задержать Жана. Он вышел к ним буквально через несколько минут, и Кэт радостно перевела всех на кухню, чтобы заняться приготовлением ужина.
Джереми взглянул на часы, когда взял один из стульев, и спросил:
– Может, тебе стоит проведать Эндрю? Он долго отсутствует.
Лайла оживилась.
– О, он здесь?
– Вороны не путешествуют в одиночку, - сказал Жан.
– Можешь показать на Ворона в комнате?
– Спросила Кэт, не отрываясь от миксера.
– Он, скорее всего, не вернется, пока я не скажу ему, что мы едем в отель, - сказал Кевин.
– Так будет лучше.
Лайла разочарованно вздохнула.
– Я бы с удовольствием как-нибудь с ним поговорила.
– Он станет Идеальным кортом, - сказал Жан.
– И ты тоже, - сказал Кевин.
Такое безоговорочное одобрение со стороны Кевина Дэя сбило бы с толку любого другого, но выражение лица Жана оставалось невозмутимым, как камень. Джереми быстро вставил:
– Если ты этого хочешь.
– Я - Идеальный корт, - сказал Жан бесстрастным и тихим голосом.
– Я буду играть там, где меня подпишут.
Кэт сразу же почувствовала перемену в настроении Жана.
– Кевин! Помоги нам с арепами. Жан покажет тебе, как это делается.
– Она подтолкнула его локтем. Когда Жан нахмурился в знак молчаливого отказа, она снова ткнула его в бок и сказала: - Заставь Королеву закатать рукава, это пойдет ему на пользу. Нет ничего лучше блюда, к приготовлению которого ты приложил руку.
– Я тоже могу...
– начал Джереми.
– Ничего не трогай, - сказала Кэт, замахиваясь на него ножом.
Кевин выгнул бровь, глядя на него, но Джереми провел рукой по шее в отчаянном жесте «просто забудем об этом». Озорное выражение на мордочке Кэт говорило о том, что она была в двух секундах от перечисления всех его несчастий, но тут Жан подтащил свою миску так, чтобы Кевин мог до нее дотянуться. Джереми наблюдал, как Жан показывал Кевину, как формовать тесто для арепы вокруг ломтиков свежей моцареллы. Первая попытка Кевина была неряшливой, но вполне осуществимой, но Жан отобрал у него тесто, чтобы придать ему более чистую форму. Кевин рассеянно наблюдал за его работой.
– Когда ты научился готовить? – спросил он.
– Кэт учит меня, - сказал Жан. Он мог бы оставить все как есть, но, немного подумав, признался: - Мне это нравится. На какое-то время все остальное забывается.
Он никогда не стеснялся присоединиться к Кэт на кухне, но впервые высказал такое неосторожное мнение о ней. Улыбка, изогнувшая губы Кэт, была ласковой, а взгляд, который Лайла бросила на Жана, нежным. Кевин изучал Жана так, словно не был до конца уверен, на кого смотрит: без всякого трепета, но спокойно переоценивая человека, которого знал столько лет. На мгновение Джереми ощутил, что между ними происходило, и у него закружилась голова; в следующее мгновение он остро осознал, что слишком многого ему никогда не понять.
Кевин предложил Жану вторую порцию арепы, подождал, пока Жан возьмет ее, и сказал:
– Я рад.
Жан застыл, не отрывая пальцев от теста. Какое-то время его челюсть двигалась, пока он обдумывал возможные варианты ответа. В конце концов, он ничего не сказал, но, когда, наконец, взял в руки маленькую лепешку, костяшками пальцев коснулся ладони Кевина. Возможно, это было оптимистично, но Джереми воспринял это как молчаливую благодарность.
А может, и нет, или, может быть, это было настолько уязвимо, насколько Жан чувствовал себя сегодня вечером, потому что Жан повернулся к Джереми несколько мгновений спустя.