Золотые ласточки Картье
Шрифт:
Ее и вправду вырвало, в умывальник, но после этого Никуше стало легче. Открыв воду, она сунула под нее голову, так и стояла, пока Машка убирала водку, селедку и рассыпавшееся печенье.
– Извини, – глухим голосом произнесла Никуша, размазывая воду по лицу. Косметика поплыла, и Никушино лицо сделалось не просто некрасивым – страшным. – Мне надо выговориться, когда выговорюсь, то пойму, что дальше делать.
– А что делать? – пожала Машка плечами. – В милицию идти.
Газету она скомкала, сунув в мусорное ведро, заполненное доверху.
– И
– Что убили здесь?
– Что не знала. Прицепятся. А потом и за других возьмутся. У них же глухарь, а он статистику портит. Значит, надо кого-то найти… на кого-то навесить.
Ника не стала трезвой, но и пьяной больше не выглядела. Она говорила быстро, словно надеясь, что сомнения, облеченные в слова, оставят ее.
– Смотри. Она была в комнате – это точно… И была не одна. Я не собиралась возвращаться тогда… так и сказала, что на вечеринку иду, а там, короче, фигня там получилась. Злая вернулась, как невесть что. И вот прикинь, прихожу я и вижу в прихожей – Анькины штиблеты. Я еще подумала, какого хрена она тут объявилась. Ведь просила же человеческим языком Аньку не приводить.
– Может, ты перепутала…
– Ага, – фыркнула Никуша. – Вторых таких говнодавов во всем городе не сыскать.
И то верно, носила Анна туфли из ярко-красной лаковой псевдокожи. Лак потрескался, каблуки облупились. По-хорошему, место туфлям было в мусорном баке, но Анна испытывала к ним какую-то непонятную привязанность.
– Я прислушалась… в гостевой возятся… у меня настроение на нуле, а они тут трахаться устроились. Еще интересно стало, с кем она.
– А…
– Неа, он не разувался… и это меня тоже взбесило.
…Ну да, можно подумать, Ника каждый день в квартире убирает, а тут кто-то взял и прошелся по ее коврам в уличной обуви.
– Открываю дверь, а на диване кто-то… Ну я и закрыла… остыла как-то, да и… не мое дело. Потом посидела, думаю, что за фигня, будто я в своем доме и не хозяйка. Опять туда сунулась, а там тихо… решила, что спят.
Ника тряхнула головой.
– Ну и что-то меня торкнуло. Я ж выпивши была и на взводе… Думаю, дай, Маргоше позвоню. пусть придет, посмотрит, чем ее дружок пробивается… только эта грымза из общаги меня послала… типа, звоню посреди ночи.
Машка вздохнула: Никуше бесполезно было рассказывать о правилах, которым подчинялась не только Марго, но и все, кому посчастливилось проживать в общаге. Сама Машка туда заглядывать не любила: здание было старым, вахтерши – злыми, что собаки. Народу много, и воняет… Жуть.
– А потом вспомнила, что вроде как Маргоша собиралась свалить. Я к ней сегодня подкатила с вопросом, мол, как поездочка… а она мне: лучше, чем моя вечеринка… какая еще вечеринка?
– Ты же приглашала.
– Я? – удивилась Никуша. – Нет, у меня свои планы были. Были и обломились…
Машка удивилась.
– Ты
– Кто сказал?
– Анька… – Машка осеклась. – Странно…
– Во-во… Машуль, включи уже мозги. Если бы я решила устроить вечеринку на дому, то сама пригласила бы тебя, а не через Аньку.
И правда. Она ведь Анну не любила, тогда почему… и почему Машка не подумала об этом раньше.
– Она и Марго…
– Ага, чтобы убедиться, что Марго точно не придет. Похоже, девочка хотела с кем-то встретиться. Он же ее ко мне привел. Понимаешь?
– Нет.
– Машка! – Никуша не выдержала и треснула Машку по голове ложкой, к счастью, чистой. – Говорю же, начинай думать! Он привел ее на хату, которая, как знал, будет пустой. То есть не знал, а предполагал, но при этом они вошли. А у кого ключ есть?
– У меня, – послушно ответила Машка.
– Ага, у тебя. А еще?
– Ну… у Маргоши… у Толика… у Васьки… и у Артема тоже… и вообще…
…Никуша не боялась быть ограбленной, наверное, искренне полагая, что из этой, чужой квартиры совершенно нечего выносить. А потому ключи хранила под порогом, где имелась весьма удобная щель. О ключах знали… а все свои и знали. И получается, что Никуша права.
– Вижу, дошло, – хмыкнула она. – А теперь смотри. Выходит, у Аньки было дело к кому-то… или у кого-то к ней. Этому человеку она не особо доверяла, поэтому и устроила цирк с вечеринкой, на которую ее якобы позвали. Но так совпало, что Аньке не повезло. Маргоша отказалась, ты тоже, с мужиками, думаю, еще проще. Им намекнули, что хата будет занята. И вот Анька попала… она вертела хвостом перед всеми нашими, но у кого-то сдали нервы. Убивать, думаю, не хотел, а убил, испугался… И тут еще я… И если я рот открою, Машка, он и меня следом за Анькой. Поэтому, Машка, я и буду молчать в тряпочку и надеяться на лучшее.
– Но ведь нельзя…
– Можно, Машенька, можно… Зря я тебе рассказала, надо было выговориться. Анька сама виновата, если разобраться… довела человека.
– Он убийца!
– Он, но кто он? Вот подумай, что я видела? Анькины туфли, и… все? Кто был, Стас или Толик? Пашка? Артемка? Не знаю! А если и найдут того, с кем она на этой квартире, то… что с того? Ну да, признается, что перепихнулись, и все… потом она домой пошла, а он не проводил. Некрасиво, конечно, но не преступление. Раскаивается и больше так делать не будет. Предъявить нечего.
Никуша развела руками.
– А если так и было?
– Да? – неискренне удивилась она. – А что… Может, действительно, так все и было… конечно, Машуль, ты права.
Позже Машка убедила себя, что права, конечно же, права… Ну не может такого быть, чтобы кто-то из ребят Анну убил. Она смотрела на каждого и уверялась: не он.
Пашка? Медлительный и с виду туповатый, учится, пожалуй, хуже самой Машки. И прямо говорит, что в универ пошел, чтобы мамку порадовать, очень ей хотелось, чтобы у сына было высшее образование. Он добрый и никогда не отказывается помочь.