Зона мутации
Шрифт:
– Куда ж у тебя дым уходит? – нарушая невольную заминку, спросил Герман. – Снаружи не приметил я его.
– Куда уходит, там и пропадает, – не стал вдаваться в подробности Старик. – Ты, давай, рассказывай – что за дело ко мне?
Герман доел свою порцию, запил.
– На запад нам нужно, через город. Идти втроем в обход, сквозь секвохи – сам понимаешь, дело гиблое.
– А через город веселое?
– И через город не веселое. Но ты же знаешь, Нян, как пройти? Правда?
– Старик мое имя.
– Так уж и “все”! Я ведь не трепло. Думаешь, на базаре в каждом кабаке буду болтать? А эти двое и вовсе на западе останутся. На озере, с умниками.
– Ладно, – тряхнул головой хозяин, скидывая с себя невидимую корку враждебности. – Злыднем меня не считай. Оно и в самом деле – к чему мне тот путь на запад? Что я, хранитель ему? Просто сижу тут один, думаю о судьбах Вселенной, голоса разные слышу, будто секвохи со мной разговаривают – вот крыша и едет.
Не поворачивая к очагу головы, он пошевелил дрова кочергой.
– Есть путь, твоя правда. И заряд ты в фонариках правильно сберегаешь, пригодится. Завтра поутру дойду с вами по дороге до гарнизона, покажу, где начало того пути.
“Завтра, так завтра” – подумал Герман, не стал спорить. Хорошо, что старик вообще согласился.
Он долго разговаривал со слепым, вспоминая их прошлые встречи, рассказывал о том, что сейчас происходит на Южном базаре, как люди живут. Даже предлагал идти с ним туда, когда будет возвращаться с запада, но Старик наотрез отказался. Он твердо был намерен доживать свои дни если не хранителем, то уж по крайней мере смотрителем единственного на севере перехода между востоком и западом.
– Пойдемте, что ли, – предложил он всем троим, – прогуляемся перед сном. Покажу еще кой-чего – тебе это, палач, интересно будет. Слышал ли ты от проповедников или ходоков из чужих гнезд о войне?
– Некогда мне, Старик, в библиотеке штаны просиживать, о старых войнах читать. Тем более от пришлых людей это слушать. Что они знать могут?
– Не про старые войны речь. Я про будущую войну. Между нелюдями и ничтожными остатками человечества. Неужели не слышал? У руководчиков многих гнезд мыслишки об этом ходят, подбивают они друг друга, договариваются. Я вот тут, старый, слепой дурак, в жопе мира, и то про это знаю.
Не доходя до места, они почувствовали запах. Отвратительный, тошнотворный.
– Вы чего тут, гнилую картошку выбрасываете? – спросил Крил.
– А это, паренек, как раз и есть запах войны.
– Так воняет гниющая плоть, – тихо подсказала Конопатая.
– О, девка знает!
Вслед за Стариком они вошли в сосновый бор, деревья которого, если бы не секвохи, растущие где-то на подступах к таинственному городу, можно было бы считать самыми высокими на многие километры вокруг.
Сырая
– Только нелюди? – удивился Герман. – Должно быть, стаи что-то не поделили.
– А как, по-твоему, они должны уничтожать друг друга? – спросил Старик.
– Известно как – зубами и когтями.
– То-то и оно, – чуть слышно бухтел слепой, но тут же повысил голос, чтобы его все слышали:
– А какие раны ты видишь, Герман?
Палач наклонился к одному телу, другому, кого-то перевернул, преодолевая брезгливость.
– Мать твою…
Он подходил к каждому на своем пути, словно одна “правильная” находка могла бы перечеркнуть все “неправильные”.
– Ну? Что?
– Мало кого погрызли. Большинство проткнуто или зарублено чем-то острым. Но ни одной стрелы, так что вряд ли их убили люди-охотники.
Вернулся к слепцу.
– В чем дело, Старик? Что здесь произошло?
– Ты прав, одна стая на другую. Но только те, что рассчитывали на зубы и когти, лежат сейчас и гниют. А другие пошли дальше по своим нелюдским делам. Знаешь, почему? Потому что у них были долбаные пики и черт знает какие топоры – каменные, что ли… Я почему-то не разглядел.
Герман не оценил шутку.
– Ты их… это… кхм… ощупывал? Как узнал про раны?
– А я любопытный, – ответил Старик. – Конечно ощупывал, чтоб тебя! Как еще я мог об этом узнать?!
Герман развернулся в сторону стариковского дома.
– Идемте обратно, а то у меня от вони сейчас картоха обратно полезет.
Птицы, отлетевшие было в сторону при появлении людей, снова стали спускаться: пир у них обещал быть долгим.
Герман уже повертел в мозгу все детали головоломки, попытался сложить их так и эдак. Главный вопрос у него почти созрел и он даже открыл рот, чтобы задать его, но прозорливый Старик ответил раньше.
– У них, знаешь ли, случился скачок в развитии. Иного объяснения я не вижу. Или…
– Или что?
– Или кто-то постарался, чтобы на свет появились умные нелюди. Сейчас они расправились с отсталыми соплеменниками, а завтра… дойдет очередь и до людишек. Так что ты расскажи Ратнику, пусть будет готов.
Крил видел, что Дашка шла мрачная, погруженная в свои мысли. Видимо, побоище тоже произвело на нее впечатление, хоть он и не мог понять – почему? Подумаешь, одни нелюди поубивали других, велика беда! Их это сейчас вообще не должно беспокоить, у них впереди свои трудности.
– Так не должно быть, – сказала девчонка. Она чувствовала, что те, с палками и топорами, были похожи на нее.