Зов Оз-моры
Шрифт:
– Пять безменов.
– Всего-то? – разочарованно скривила губы Инжаня.
– Батюшка сказал «пять безменов».
– Тогда по семь алтын за безмен.
Дьячок купил воск, не торгуясь, и побежал с ним к храму. После него к подводе долго никто не подходил, и Денис крепко забеспокоился: продажа мёда затягивалась, а лещами никто даже не интересовался.
– Приехали-то мы за колосником, – напомнил он. – Успеем ли купить?
– Найдём твой колосник… если он вообще тут есть, – махнула рукой Инжаня. –
Денис толкнул жену:
– Толга, помоги мне спуститься с телеги. Один пойду к скобяным рядам!
Варвара нехотя спрыгнула на землю и протянула мужу руку, но тут к подводе подошли пятеро стрельцов. Один из них – рыжебородый, в кафтане с меховым подбоем – впился в Инжаню крохотными острыми глазками:
– Откуда липец, хозяйка?
– С низовьев Челнавки, – расплывчато ответила Инжаня. – А как ты понял, что это липец? По запаху или по цвету различаешь?
– А то нешто! – ответил он.
– Теперь на вкус попробуй и убедись…
Она окунула ложку в мёд и протянула стрелецкому начальнику.
– Добрый липец, валожный! – похвалил он Инжанин товар. – Сколько хочешь за бадью?
– Всю бадью берёшь?
– Весь твой мёд. В поход скоро идём, вот и собираем запас.
– Тогда рубль за пуд. Вместе с парем.
– Окстись, хозяйка!
– К чему мне кститься? Креста не ношу. У меня свои боги. Ну, так будешь брать?
– Настоящую цену назови.
– Полтину за пуд, сказала же.
– Побойся богов! – рявкнул стрелец. – Десять алтын за пуд. Больше не дам.
– Ах ты, бес!
– Чего цену ломишь, Инжаня? – сказал ей Денис. – Стрельцы десять алтын дают за бочку. Купчишка по восемь берёт, ты же сама говорила.
– Не лезь не в своё дело, – шепнула она ему на ухо. – Купчишка по восемь берёт, а стрельцам продаёт по двенадцать. Они на казённые деньги запас собирают.
Стрелецкий начальник, услышав знакомый голос, присмотрелся к Денису и так обомлел, что выронил облизанную ложку.
– А ты как тут оказался? Почто в мордовскую рубаху вырядился?
– Ты, чай, не обознался? – ответил Денис, хотя теперь и сам узнал пятидесятника из Беломестного острожка.
Тот назвал его по имени:
– На память не жалуюсь, Денис! Я тебя ещё на Лысых горах заприметил. Ты же ж заходил к нам с отрядом Путилы. На голову был выше остальных и в плечах ширше. Как тебя не заметить? Ты же ж в Беломестном городке колол дрова для ухи, а опосля у стен Тонбова со степняками и азовцами бился. Или станешь отпираться?
– Не стану. Я – тот самый Денис.
– А я Васька Поротая Ноздря, пятидесятник. Забыл уже?
– Да нет…
– Помню, как ты рубился с татарвой. Прямо здесь, на этом месте. И как потом Путила тебя по плечу трепал, награду обещал. Получил её?
– Женой меня Быков наградил, – с усмешкой ответил
Василий обежал взглядом Инжаню и Варвару.
– Обе красовитые! – заключил он. – Которая из них твоя жёнка?
– Та, что помоложе. Беленькая.
Василий улыбнулся ей.
– Славутная ты девка! Козловская, значит? А чего мордвой прикидываешься?
– Я и есть мордовка, – ответила Варвара. – Толга. Так меня звать.
– А по виду русская откуда-нить с севера, – удивлённо покачал головой Василий. – Из Новгорода либо из Вологды… Ты, выходит, мужа к себе в деревню перетащила?
– И перетащила! – кичливо ответила та.
Василий изумлённо посмотрел на Дениса.
– Надо же ж! Козлов променял на челнавские болота!
– Путила, твой начальник, взъелся на меня. Вот я и уехал из Козлова. А голубка моя – ворожея. Давеча от смерти меня спасла. Вылечила, выходила…
– Быков мне больше не начальник. Бог избавил, – сказал Василий. – Неужто не слыхал о государевой грамоте?
– Что за грамота?
– С дуба упал? – поразился его неведению Поротая Ноздря. – Все ж знают об этой грамоте. Из Разрядного приказа она прибыла. Дьяк Ларионов Григорий Яковлевич её готовил. Биркину и Боборыкину было велено устренуться на Челнавке и межу провести, где Козловский уезд, а где Тонбовский.
– Провели? – заинтересовался Денис.
– Вестимо. Устренулись воеводы, хоть и не терпят друг друга. Чуть глотки друг другу не перегрызли, но срядились-таки. Всё, что справа от Челнавки, Тонбову отошло. И наш острожек тоже. Так что мы теперь под Боборыкиным.
– Ты всё ещё в Беломестном острожке служишь?
– Нет, теперь в Тонбове…
– Что-то мы заболтались! – вклинилась в их разговор Инжаня. – Торговое время заканчивается.
– Не боись, хозяйка! – успокоил её Василий. – Мы же ж с Денисом вмистях с татарвой бились. Выручать друг друга должны. Купим мы твой мёд. Не по рублю, понятно, но по десять алтын за пуд. Добрая цена, любой тебе скажет. Больше нигде не выручишь, как ни старайся.
– Может, и сухую рыбу возьмёшь?
– Чего же ж нет-то? Она долго не пропадает. Пойдёт в запас для похода… но куплю тоже по красной цене, не выше.
– Идёт, – кивнула Инжаня. – Да, у меня ещё воск есть и два мешка пакли.
– Не нужны. Воск мои стрельцы не жрут, даже когда оголодают. А пакля… Вот ежели бы ты пеньку привезла. Надысь мы аж в Белгород за верёвками ездили. Ближе нигде не нашли.
– Буду знать.
– Говоришь, ты с низовьев Челнавки? Чего ж вы из такой дали сюда тащились? Поближе к своей деревне мёд и рыбу продать не могли?
– Не мёд мы продавать приехали, а колосник покупать,– ответил за Инжаню Денис. – Колосник к кузнечному горну. Отлитый непременно из чугуна. Может, подскажешь, где его найти и у кого?