Зов Оз-моры
Шрифт:
Варвару передёрнуло от этих слов, и она сменила тему разговора.
– А река тут есть?
– Как же? Цна. Рядом она… но не боись, хозяйка. Сруб ставим на бугорке. Полая вода избу не подтопит. Погреб не зальёт.
– А омут здесь есть?
– Тебе зачем? – засмеялся древодел. – Утопиться надумала?
– Нет, любопытствую.
– Где Чумарса и Студенец в Цну впадают, там глубоко. И ещё на излучине яма имеется. Летом там ловят сомов, зимой налимов, а горбачей и судаков – всегда.
– Пройти туда как?
–
Устав говорить с плотником, Варвара вернулась к мужу.
– Слаба я ещё, – пожаловалась она. – Отдохнуть хочу. Пора мне в караульную избу.
– Помочь дойти, голубка моя?
– Ага.
Варвара засеменила, опираясь на руку мужа. По пути к избе она попросила Дениса:
– Давай поглядим омут. Там, говорят, красиво. Он за Водяными воротами, а до них шагов двести всего.
– Ты ж утомилась. Полежать тебе надо.
– Хочу на омут. Говорят, там красовито. Погляжу – и вайме моя успокоится. Зело тебя прошу.
Миловидное личико Варвары сделалось жалобным. Ну, как было ей отказать?
– Пойдём, Толганя! – сказал он.
Дорожка к Водяным воротам была широкой и плотно утоптанной. За ними виднелся деревянный мост, к которому Денис и Варвара не пошли. Они спустились по следам рыбацких валенок к яме на излучине Цны. Идти по глубокому снегу было тяжело. Супруги изрядно вспотели, когда, наконец, достигли изгиба замёрзшей и заснеженной реки, над которым возвышался крутой глиняный берег, испещрённый норами ласточек-береговушек. Снег не задерживался на отвесном склоне, который оставался голым во все времена года.
– Правда ведь красота? – спросила Варвара.
Денис кивнул.
По краям излучины, на входе и выходе из ямы, рыбаки блеснили окуней. Возле прорубей лежали пешни и кучки полосатых горбачей с алыми плавниками и зеленоватой матовой чешуёй, похожей на тронутую патиной бронзу.
– У тебя пешня цела, Денясь? – спросила Варвара.
– В телеге лежит. Зачем она тебе? Рыбу собралась ловить?
– Нет. Купи изутра барашка и пробей пролуб над омутом. Озказне хочу совершить.
– На тебе же крест, Толганя! – возмутился Денис. – Забудь о Ведь-аве!
– Нельзя о ней забывать. Вдруг вода избу подтопит? Вдруг больше не сумею зачать? Вдруг выкидыш опять случится или родами умру? Непременно надо задобрить Ведь-аву!
– Посмотри на реку! – рявкнул Денис. – Здесь всегда сидят люди. Все они христиане! Ежели ты принесёшь жертву у них на глазах, нас обвинят в колдовстве. Меня выгонят со службы. Разумеешь?
– Ага! – кивнула Варвара. – Нужен омут, где нет рыбаков. Ищем?
Она посмотрела в глаза Денису так умоляюще, что он не смог возразить.
– Поищем, душа моя, – пообещал он. – Но где ты найдёшь священный нож?
– Беру обычный.
– Ведь-ава разве поймёт?
– Не знаю… – прошептала Варвара.
За разговором они подошли к
Зашёл Василий, опять с хлебным вином.
– Коль записался – служи. Изутра выйдем с тобой в дозор. И не думай, что это просто. Пьяный стрелец порой пострашнее ногайца будет, только вот ногайца можно убить, а этого – никак нельзя.
– В чём я пойду? – спросил Денис. – В тулупе? Мне же сукно ещё не выдали.
– Оно тебе сейчас и не нужно, – усмехнулся Василий. – Из него ты сошьёшь праздничный кафтан. В походы и дозоры мы выходим в простой сермяге. Такой, как на мне сейчас. Даже головы ей не брезгуют. Не забыл ведь Путилу Борисовича?
– Помню, он всегда в сермяжном кафтане ходил. Токмо перед сражением надел бехтерец и ерихонку.
– Ну, а тебе тем паче уряжаться зачем? Ты ведь не голова и не дворянин. Наши новобранцы не гребуют одёжей с павших стрельцов. Ей весь чулан забит. Прямо здесь, в караульной избе. Сейчас покушаем, выпьем, а потом поищем.
Из неотапливаемого дощатого чулана потянуло холодом и затхлостью. В его дальнем углу валялась куча пыльных кафтанов. На некоторых спеклась кровь, другие были порезанными в клочья, третье погрызли мыши… Лишь изредка встречались чистые и целые. Денис отбирал их и бросал стоящей возле двери Варваре.
– Маленькие все! – качала головой она. – Непросто отыскать одёжу на такого детину, как ты!
Один кафтан всё-таки нашёлся – поношенный, зато с подбоем из лисьего меха, изрядно побитого молью.
– Этот от пятидесятника остался, от Егорки Федотова, – сказал Василий. – Он повыше тебя был и в плечах ширше. Бессемейным ходил, бездетным. Почему не женился, бес его знает. Может, в бою чего повредил: он же ж с юных лет воевал. Эх, служил он царю, а теперь чертям в аду прислуживает.
– Я ж не начальный человек, чтоб такой кафтан носить, – застеснялся Денис.
– Надевай, коли другого нет, – махнул рукой Василий. – Никто тебя за начальника не примет, а ежели и перепутают – тебе же ж лучше.
В этом кафтане Денис и стал выходить в дозоры. Каждое утро Варвара уговаривала Дениса надеть под него два зипуна, ведь мороз свирепел с каждым днём. Отстояв вместе с женой заутреню в Спасо-Преображенской соборной церкви и выслушав короткую проповедь отца Макея, бывший кузнец выходил в дозор.
Зябко и скучно было мотаться изо дня в день по тамбовскому острогу и окрестным слободам. Денис быстро запомнил лица и имена тамбовских обитателей, все трещины в брёвнах рубленых изб и голоса всех местных собак. Брехали они по-разному: одни весело, тонко и высоко, другие сердито и басовито, а некоторые с такой грустью, будто это были люди.