Зови меня Волком
Шрифт:
Белорад говорил сурово и прямо, и, не дожидаясь ответа, кивнул в сторону стрельбища:
– Можешь идти. Завтра утром на смену.
Стрелять из лука куда приятнее, чем общаться с дружинниками или биться с ними на мечах. Луки у князей ладные: тугие, ровные – стреляй не хочу!
К вечеру погода стала портиться, ветер крепчал, налетая резкими порывами, и низкие тучи осыпали землю мелким дождём. Лето клонилось к концу, и едва спадала полуденная жара, начинались осенне-холодные вечера.
К ужину продрогшая и уставшая дружина собралась в обеденной. Волк огляделся:
– Ты чего башкой вертишь, будто филин? – подсел Трифон.
– Смотрю, что-то «друзья мои» пропали, – протянул Влаксан.
– Так пересменка была – вот и ушли они. Ты когда в смену?
– Завтра в день.
– Отлично! Со мной стало быть?
– Выходит так, – кивнул Волк.
28
Разбудили Волка воинственные громовые раскаты. Темноту разрывали редкие вспышки света. Тяжёлыми стрелами падали на крыши крупные капли дождя. Только залихватский храп старых дружинников возвращал в мирную действительность.
Нет. Награй не пойдёт войной. Не сразу. Будут переговоры. Княгиня сможет договориться с Любославом.
Волк спустился в обеденную. За длинным столом уже сидел Белорад. Он склонился над пергаментным листом, прижав один его конец кружкой, чтоб не сворачивался, и что-то старательно чертил на нём тонким углём.
– Чего не спится, Волчий сын? – спросил воевода, не поднимая глаз.
– Сон у меня чуткий, – осторожно ответил Влаксан.
– Это хорошо. На войне сгодится, – кивнул Белорад. – Ну, садись, раз тут. Ты же из Награйских? Князя их знавать доводилось?
– Любослава? Хороший человек.
– Что ж, – вздохнул Белорад, – на то и надежда.
– Плохи наши дела?
Продолжая чертить, воевода заговорил:
– Брониимир умел людям не нравиться. Вот у князя Яроша была славная дружина. Ещё мальчишкой меня принимали. Помню, едва в весну вошёл. Добрые богатыри тут были… Но зять оказался не под стать тестю… Ежели хоть пара наших богатырей ушли в Награйскую дружину, то Любослав быстро проведает, что мы стали псарей нанимать. Если уже не прознал, – он внимательно поглядел на Волка, – Что наши дела? Были лучше, покуда тебя не было.
Волк сел за стол и задумался: на кой же его княгиня в дружину пристроила? Чем ей псарь был не угоден? Теперь сиди, гадай их загадки.
Белорад отложил уголь, сложил пальцы домиком и поглядел на Волка:
– Коли не удастся Брониимире с посольством договориться, не серчай, предложу твою голову в дар. Мне мир дороже одного псаря в дружине.
– Не тебе одному, – кивнул Волк.
Белорад замолчал и снова взялся за уголь. Хмурясь, водил им по пергаменту. Тихо прошипев себе под нос ругательство, свернул лист в трубочку и сунул за пазуху. Поднялся из-за стола и пошёл к выходу. Тихо, но твёрдо стучали по деревянному полу сапоги воеводы, вверх по лестнице, и уже надо головой загалдела пробудившаяся дружина.
Едва кухонный стряпчий закончил раздавать кашу, вышел из избы, как Белорад вынес мешок для жеребьёвки:
– Давай, разбирай смены, кто сегодня заступает
Волк вынул круглый жетон.
– У меня стена, – разочарованно произнёс Трифон.
Влаксан перевернул в ладони жетон, показывая аккуратно нарисованный терем.
– А тебе повезло! Гляди-ка! Первый день и княжий терем!
Воевода сурово глянул на Влаксана и Вана, следом доставшего жетон с теремом:
– Влаксан, ты сегодня с Ваном. Не отходи от него ни на шаг, смотри да запоминай. Завтра снова в день идёшь. Как увижу, что готов – назначу уже постоянную смену. Ван, ты с ним, покуда не обвыкнется, будете в день сторожить.
– Как скажешь, – согласился старый дружинник.
Закончив завтрак, Ван похлопал Волка по спине, указывая на улицу. Волк кивнул, быстро сгреб со стола миску и поспешил за наставником.
– Погоди, – окликнул воевода, выходя следом за Волком в сени, – держи. – он снял со стены длинный красный кафтан дружинника. – Нашему брату полагается ходить в красном.
Накинув на плечи кафтан и туго подпоясавшись, Волк вышел из сеней. Ван, уже в красном, ожидал нового товарища под навесом крылечка. Небо прорвалось дождём, затапливая двор огромными грязными лужами.
– Самое главное, ты сейчас гляди и запоминай как на смену заступить, да как её потом сдать. Ну, и коридоры терема тоже. Остальное всё дело не хитрое: ходи, гляди по сторонам, коли, что не так зови-свисти, созывай всех, да главным докладывай.
– А ежели лихие люди?
Ван вылупил глаза:
– Какие? Откуда в тереме лихим людям взяться? – тихонько засмеялся он, – Даже не думай. Работёнка тут – не бей лежачего.
Снаружи, на Чёрном крыльце стояли два дружинника. Ван на ходу показал жетон и повёл Волка к лестнице. Избы сливались одна с другой, сени переходили из деревянных в каменные и снова в деревянные, то поворачивали, то поднимались вверх по ступеням, то вниз. Красные кафтаны охраны словно отсветы огня мелькали в темных углах. Теремная стража больше походила на столбы, чем на живых людей.
– Сюда, – Ван поманил за поворот. – Для первой смены – самое то.
За углом два дружинника украдкой перешёптывались, опершись о бердыши, но, заметив смену, вытянулись и смолкли.
– Что тебе? – не спеша подходя, спросил второй дружинник.
– Смена пришла, гляди.
Второй дружинник кивнул:
– Покажи жетон.
Ван вытащил из-за пазухи жетон и показал. Волк тоже вынул жетон.
– Добро, – согласился дружинник и протянул Волку бердыш. – Здесь спокойно. Как и всегда.
Ван показал жетон с изображением терема и указал на Волка:
– Нового сегодня ко мне приставили.
– Хорошо. Мы вас уже заждались, – улыбнулся дружинник, протягивая Вану свой бердыш.
– Дождь этот не кстати, так убаюкивающе стучит, да в трубах ветер воет, давненько так тяжело ночь отстоять не было, – подхватил второй дружинник. Он подошёл к Влаксану, вручил ему своё оружие, мельком глянув на показанный жетон, пошёл вниз. Уже на ходу сменённые дружинники пожелали хорошей службы, поторапливаясь на заслуженный отдых.