Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы
Шрифт:
* * *
По анекдоту:
– Петька, ты гранату в беляков кинул?
– Кинул, Васильваныч.
– Теперь найди и верни на склад.
Надеяться, что Прокуй что-то вернёт… Бывает. Но очень редко. Как с той гранатой.
* * *
Бардак и несуразность. Не в связи — на «последней миле». Уже между мной и связистами. В результате, донесение дошло до меня с двухчасовой задержкой! На кой
Виновные будут наказаны. Регламент уточнён и ужесточён. Потом.
– Повторяю. Кто, что?
Малёк бегло читал с листа ту абракадабру, поток сокращений и условных обозначений, которыми пользуются мои связисты.
Вскоре после рассвета у Балахны на Волге появились четыре больших лодии типа «рязаночки» и пара барок. На них в нескольких местах были видны поднятые большие иконы и хоругви.
Не воинские треугольные хвостатые хоругви, а церковные: высокое древко в форме креста, на котором закреплено матерчатое, вышитое золотом или серебром, священное изображение прямоугольной или овальной формы.
Здесь были фейсы нескольких разных святых. И здоровенный золотой лик, бородатый и волосатый — Спас. На чёрном бархате.
– Ребяты как увидали… Ну… Спаса-то… Вот, сигналят: похоже на епископа Ростовского. Его хоругвь.
М-мать… Только Бешеного Феди мне сейчас…
Полномасштабной геральдики на «Святой Руси» нет. Нормальных герольдов ещё и в Европе нет. Систематизация, статус герольдов — с Филиппа-Августа, лет через 20.
Феодор Ростовский, побывавши в Византии, завёл себе фичу — эту хоругвь. Таскает как личное знамя. Я её в Ростове Великом видал. Когда там проповеди произносили и блудниц топили. Рассказывал своим как-то. Краткий… не курс — экскурс по крохам существующей русской геральдики. Типа: если видишь клеймо ·||·г· — имущество самого младшего Долгоручича, Всеволода. Его метка.
Экскурс в рамках курса: «Наблюдение и распознавание». Нормальному телеграфисту такие навыки — нафиг не нужны. Но у меня требования к их функционалу шире. Пожарная сигнализация, метеорология, движение стай зверей, птиц, рыб… И людей — тоже.
Караван встал к причалам, повалили церковные, штатские и военные.
– Стоп. Повтори. Сколько?
– Э… тута… До полусотни. Два десятка — по боевому. Шлемы, щиты, кольчуги, мечи, копья. Вроде — охрана. Рядком вокруг начальствующих. Ещё столько ж, а то и поболее — без строя, без копий и щитов. Но — в доспехах. Ещё духовных… ну… по одежде ж видать — с полста. И всяких разных, в кафтанах, свитках, армяках… ещё с полста.
– Дальше.
– А далее… Наши-то толпой повалили на берег. Встречать гостей. Там, вроде, ну… молебен какой начался. Креститься там, шапки долой, на колени, поклоны… Дым от кадильниц пошёл… А после… вдруг — драка. Наши-то все бегом — с берега в селение. А те с мечами — следом. А наши их поленьями да жердинами. Толпой — к тиуну на двор. А этих-то, находников-то —
– Всё? Дуй на вышку, давай свеженькие новости. Алу, воинских начальников — сюда. Бегом.
К моменту сбора моих голов, ситуация чуть прояснилась. Вышка стояла в стороне от селения, на высотах. Ребятишки продолжали «освещать с места события».
Прибывшие довольно долго провозились в селении. Прошлись по дворам, долго толклись в церковке, внимательно оглядели солеварни. Наконец, к вышке двинулась группа воинов. Ребята слетели вниз, стащили и спрятали в кустах нижнюю приставную лестницу и сбежали.
– А тута вот соседи их сюда сигналят: вышка в Балахне горит.
К связи я отношусь трепетно. Я про это уже…
Это — раз.
Находники побили с пяток моих насельников. Судя по числу тел, бездвижно лежавших на просматриваемых местах.
Это — два.
Колотило — тиун в Балахне, мой чиновник. Лицо официальное, представляющее особу владетеля. Меня. Его убили.
Это — три.
Каждого из этих трёх пунктов достаточно… для репрессий.
Что там сейчас — неизвестно.
– Какие мнения у господ совета?
– Похоже, епископ Ростовский идёт. По Спасу судя. С монасями, да попами, да служками, да с работниками, приказчиками, ярыжками. Да с половиной своей кованной сотни. Другую-то, поди, князь Кестут положил.
Кастусь, присутствовавший на совещании, польщёно улыбнулся.
– Что делать будем?
– Дык… ну… известно чего — посла слать. Для, значит, по чести разговора да в дом дорогого гостя приглашения.
– Другие мнения есть?
Спокойно, Ваня. Гнев — плохой советчик. Ивашко озвучивает стандартную реакцию стандартного владетеля на прибытие в его владения стандартного архиерея. Что у меня стандартами «Святой Руси» даже не пахнет — отдельная тема. Стартовая точка задана от исконно-посконного.
«Плясать — от печки».
Остальные молчат. Ивашко изложил канон: «как с дедов-прадедов бысть есть». Всеволжск — не каноническая местность. Совсем «не». Все понимают, чувствуют. Но — молчат. Боятся?
– Боитесь? Сказать страшно?
Вскинулся Чарджи.
Как?! Его?! Упрекать в трусости?!
Да, мил дружок, смелость бывает не только в сабельной рубке. Ещё и в мысли, и в слове.
Мечтательно глядит в потолок Любим.
Ему — пофиг. Что он там, в жердяной крыше видит? Ручной автоматический гранатомёт? Баллистическую ракету с самонаведением? Чтобы через пол-шарика — молча в форточку влетала?
Терпит совет Терентий.
Ты, Воевода, решай сам: копать или не копать, стрелять или не стрелять. Рубиться, резаться… Да хоть что — у меня мельница встала! Это — забота! А там, в Балахне… Сами.
В панике смотрит Николай.
Он уже понял. Он неосознанно двигает ладошкой. Типа: не надо, не говори. Это ж такой бздынь будет! Это ж даже не Русь железом завалить, это ж… Ё-моё и терпентин во все дыры!
Не дёргайся, Николашка.
«Твоё появление на этой планете чёрного юмора — не случайно».