Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы

Бирюк В.

Кажется, сулицы попали — в рёве пламени слышны крики вопящих епископских воинов. Огненная ловушка: избы у меня ставят крепкие, окошки маленькие. А ломиться в железных доспехах через горнило полыхающих сеней…

«Гридь жаренная». Или правильнее — запечённая?

Вот так и надо. Враг должен сдохнуть до того момента, как у него появится возможность нанести нам ущерб. Были мужички крепкие, опасные. «Кованые гридни». Теперь — мясо подгоревшее.

М-мать! Не все.

В амбаре вдруг распахивается воротина, и оттуда, вереща для страха врагам

и храбрости себе, выскакивает десяток подростков. Размахивая топорами и короткими копьями. Подошедший к этому времени на двор Ольбег со стрелками, сбивает двоих. Остальные ломятся ко мне.

Ну, сейчас и я… согреюсь.

Фиг там. Слева Алу делает ложный финт палашом и накалывает ростовского отрока насквозь. Молодец, мальчик — выход клинка не назад, а в сторону, с проворотом в теле. Здесь «маклауд»… вряд ли.

Справа короткий мельк Ивашковой гурды. Удар у него… не ослабел. С маха сносит голову противнику. Вместе с плечом, рукой, выставленным вперёд срамосаксом. Э… скрамасаксом.

А прямо передо мной — спина Сухана. И два его опущенных топора. С них уже кровь капает. Чья-то.

Отроки кидаются назад. Где после краткого обмена ударами с моими голядями и мечниками, успокаиваются навечно.

У нас — двое легкораненных, один обожжённый и… И тут вспыхивает другой сарай — сеновал.

Одинокий парнишка-гранатомётчик, оставленный без присмотра, уныло бурча себе под нос что-то матерное, расковырял горлышко своей гранаты, полил из неё ворота сарая, запалил вынутый фитиль и ткнул им в мокренькое. А пустой кувшин аккуратно убрал в «лифчик». Хозяйственный парень.

Ага, принялось. Двое мечников подтаскивают и подпирают бревном горящие створки ворот сеновала. Дерево горит хорошо. Но медленно. Зато внутри вдруг жарко, стремительно вспыхивает сено. Пламя внутри сарая в три секунды встаёт выше стен, выносит крышу, ревёт, вспухая жарким горбом.

Изнутри — человеческие вопли. Такой силы, что уже… нечеловеческие.

Жаль — хорошее сено было. Теперь придётся из других мест сюда перетаскивать.

Глава 4 60

– Господине! Наши там дальше по улице бьются!

Пока я присматривал за перевязкой своих раненых и дорезанием чужих, Алу сбегал на разведку. Понять обстановку не хитро: впереди, за три дома, по другой стороне улицы хорошо полыхает двор. Там же — идёт бой на улице. Наши наскакивают и отскакивают. Противник кидается вдогонку — получает стрелами.

– Воевода! Епископские в соседний двор забегают! Оружные! Много!

Ожидаемо. Сначала Могута и Фанг сняли посты и секреты. Потом Чарджи и Салман пошли потихоньку зачищать дворы. Потихоньку не получилось, пошёл крик. Основная часть боеспособных пришлых — здесь. «Кованые гридни» встали в трёх соседних дворах по одной стороне улицы. На «своих» я успел наскочить до общей тревоги, а вот Чарджи с Салманом «вляпались в мягкое» — попали на гражданских. Которые орут сдуру без продыху.

Орунов

порезали, но ор сработал. Вояки очухались, успели вздеть брони.

Красноармейцу от подушки до пирамиды — 30 секунд. Нынешний русский доспех, хоть и проще-легче полного рыцарского позднего европейского средневековья — достаточно громоздок. Влезть в кольчугу не сложнее, чем в гимнастёрку. Только весит такая рубашечка полпуда, не сминается свободно, не растягивается. Очень лихо корябает морду. Ежели резко и без навыка. И не забудь надеть предварительно поддоспешник, а последовательно — оплечье. Кстати, кроме кольчуги, у приличных людей принято перед боем надевать ещё штаны и сапоги.

Шлемом с подшлемником, меховым, волчья или барсучья прилбица, накрыться сверху, поясом воинским со всеми причиндалами — карманов здесь нет — опоясаться посередине. Перекреститься, подхватить щит с копьём, ежели есть и — аля-улю, гони гусей.

Это версия лайт. Качественный рыцарь в Европе или княжий гридень на Руси полный доспех одевает только с помощью слуг. Ту же кольчугу слуги опускают на поднятые руки господина. Самому… Кто пробовал — поймёт. Для остальных… Делать уставную складку на спине под ремнём, как это принято для гимнастёрки — с кольчугой не получится.

Гридни успели «об-борониться», собрались в соседнем дворе. Их там, вместе с отроками, слугами и гражданскими — с полсотни. Сейчас они ка-ак ударят…

А я свой «зад» найти не могу. Куда он делся?

– А, вот ты где! Весь промок? А штаны сухие? Тогда командуй. Ветер-то от реки тянет.

Хусдазад собирает своих к забору. За забором — полный двор противников.

Факеншит! Ружжа автоматического на них нет!

Посадить стрелков на крышу овина, чтобы они через забор стрелы покидали…? — Так в ответ же прилетит! И много больше.

Поэтому по простому — плесканули из следующей «макитры» на овин, на забор, подожгли и отскочили.

Когда огонь поднялся, а забор — завалился, туда, в уже горящее пламя, полетели остальные кувшины «поджигателей». Из конюшни вытащили телегу, набили её сеном, откупорили ещё одну макитру и, как проезд образовался, полили, запалили, катнули — тоже туда же.

Перепрыгнуть через полосу огня на месте забора — не проблема. Если тебя не встречают стрелами и сулицами. Три стрелка против одного — всегда победят. Если все одинаково прячутся. У меня — все в укрытии, а у них — светло как днём, пожар разгорается, народишко суетится.

Ольбег — умница. Вспомнил фундаментальное: «Всякого торчащего — нагни. Всякого начальствующего — положи». Пока его стрелки с епископскими перестреливались — положил последнего командира из штата ростовской сотни.

Было у них три десятника и полусотник. Одного мы в этом дворе зажарили, другого — в том положили. Двоих Чарджи с Салманом дорогой успокоили. Формальные лидеры кончились, у неформальных… мозгов меньше.

Точно — чудаки пошли на прорыв. Припекло, видать. Ломанулись на улицу в сторону их штаба.