Зверь лютый. Книга 24. Гоньба

Бирюк В.

Остаются здравый смысл. Мой. Который здесь… весьма не очень. И в святорусском средневековье вообще. И в спец. службах — в частности. Но у меня есть Точильщик. Который ни хрена не знает! Но — задаёт вопросы. Пока на них ответы внятные придумаешь, пока мозгами поднапрягёшься… Иной раз и интересное чего получается.

Предшествующая война Изи Блескучего и Юрия Долгорукого наглядно и неоднократно показала важность дальней агентурной разведки. Долгорукий традиционно проигрывал в этой «схватке спец. служб». Андрею, как «главному кавалеристу княжества», приходилось такие огрехи расхлёбывать. Подставляя собственную

голову под мечи вражеские на поле боя. Уверен, что он, как бы ему не мило саблей ворогов крошить, став князем, озаботился этой темой.

Только силёнок у него маловато. Да и не строятся такие сети по щелчку. А он… сперва отцовых своевольников гонял, мачеху с сыновьями вышибал. Из недавнего — епископ Ростовский Феодор. Всё, что с помощью епископа, его людей в этой части создавалось — рухнуло. Или — утратило доверие.

У меня во Всеволжске Андреевых «информаторов» аж троих выявили. Понятно, что тащить их публично на гильотину по основанию — «соглядатый князя Суждальского»… Сдурели?!

Двоих… «прибрали». По «посторонним» поводам. Третий — на меня работает. К сожалению — впрямую. Сколько я Точильщику не втолковывал, что нужно не «перевербовывать», а аккуратненько — «под колпак» и скармливать своё, как его собственное — не получилось.

Живчик таких ко мне не шлёт — «звона» моих факторов хватает. Епископских мы уняли. Вместе с епископом. Урюпа, что от Радила заслан был — перевербован. Хороший градоначальник получился. Эмирских и новгородских… выявляем. И — нейтрализуем.

Ещё должны быть киевские, черниговские и смоленские. Ищем.

«Входной контроль» — великая сила. Особенно — в потоковой среде.

Как бы это по простому… Вот, когда кожевенные дела устраивал, я решил, что мне не нужна вся гожая кожа — только хорошая, заданной толщины. А остальное — худое ли, доброе ли — срезать. И — на повторную переработку.

В потоке приходящих людей навык отличать — быстро вырабатывается. Не, не шпиёна. Просто — предположительный нестандарт. Дальше — хоть шкура коровы через барабаны, хоть ватажок переселенцев через фильтрационные посты — отсекается и на специальную э… обработку.

Соглядатай сопредельного государя? — Нет, это — редкость. Куда больше всяких болтунов, бездельников, «посаков», «перескоков»…

Разное чего бывает. Клептоманы, каннибалы, пироманы, садисты, извращенцы, киллеры, алкоголики, еретики, пророки, психи всевозможные… Последние — особенно густо.

* * *

— А ты не думал, что твоих в тех краях — люди Феодора сдали? Кое-кто из его «знающих» — сбежать успел.

— Что было так — знаю. Но… много… разом…

— Другая причина: государь Киевский идёт в дорогу. Одна стража — татей вышибает, пути чистит. Другая, тайная — чистит людишек. Всяких… подозрительных.

— И такое бывает. Но уж больно широко. От Канева до Ладоги.

Качество… оценить не могу. Но охват у Андрея… внушает. Может, не того князя — «Долгоруким» прозвали?

— Думаешь, Ростик на тебя войной пойти собирается?

— Х-ха… Киев, Смоленск, Новгород. Вместе. Разом. Так уже было при отце моём. Пол-Волги выжгли.

— Да с какой стати?! Ростик — муж разумный. Просто переть — «отдай мне твоё» — не будет. Повод нужен. Прежде был Калауз. Он-то вечно пытался столкнуть Суждаль хоть с кем. Чтобы из-под Суждальской руки выскочить.

— Э-эх… Повод сыскать — не забота. Забота — от повода оборониться. Нет Калауза — есть Живчик. Вот, к примеру,

ты ему веришь?

Это он моим мнением интересуется, чтобы про Рязанского князя понять? Или — про меня? Извини, я на такие поманки не ведусь. С кем дела веду — плохого не говорю. Пока явно не докажут. Тогда — не веду.

«С кем поведёшься — от того и наберёшься» — русская народная мудрость. Я с худыми людьми… не «набираюсь».

«Бабушка! Научи меня плохому!» — не надо. Сам умею.

— Живчику? — Верю. До сей поры он меня не обманывал, дела общие ведём к взаимной выгоде. Да у него своих забот — выше носа! Чтобы всякие… крамолы замышлять.

— «Своих забот»… Пятнадцать лет, почитай, отец мой, да и аз грешный, были в друзьях со Свояком. Он на моей свадьбе гулял. Мда… Прямая дорога к Киеву: Клязьма-Москва-Ока-Десна-Днепр. И — обратно. Кабы не наша дружба с черниговскими — киевские полки через год по Оке хаживали бы. Калауз давно бы и кланяться Суждалю забыл.

* * *

Ну, типа — «да». В РИ, когда Гамзила станет Великим князем Киевским, то, сохранив за собой Черниговское княжество (что есть преступление против «Закона Русскаго»), будет слать сына с дружиной в Коломну. Для примирения Суздальских и Рязанских князей.

«Миротворца» — суздальские не примут, сунут в поруб.

Тогда Гамзила пойдёт, в 1180 г, (через 13 лет) в свой феноменальный, двухтысячевёрстный поход. Имея в виду разгромить преемника и брата Боголюбского — Всеволода Большое Гнездо. Стремясь к соединению с новгородскими союзниками, отклониться к северу. И будет разгромлен на Влене — левом притоке Дубны, уже в Верхне-Волжском регионе.

* * *

— Пока в Чернигове сидел Свояк, как бы он с Ростиком не дружился, как бы барсами ручными не одаривал, я знал — с Десны войско не придёт. Да вот же… волей божьей помре. После него сел в Чернигове сын его Олег. Хоть и не по закону, а свой, зять.

Глава 518

* * *

«Старший его (Свояка — авт.) сын, Олег, находился в отсутствии. Черниговский Епископ Антоний и Вельможи собралися к горестной овдовевшей Княгине и, боясь хищного Владетеля Северского (Гамзилы — авт.), решились таить смерть Святослава (Свояка — авт.) до Олегова возвращения. Все дали в том клятву, и во-первых Епископ, хотя Бояре говорили ему: „Нужно ли целовать крест Святителю? Любовь твоя к Дому Княжескому известна“. Но Святитель был Грек, по словам Летописца: хитер и коварен. Он в тот же час написал к Святославу Всеволодовичу (Гамзиле — авт.), что дядя его скончался; что Олега и воинской дружины нет в городе; что Княгиня с меньшими детьми в изумлении от горести и что Святослав найдет у нее сокровища несметные. Сей Князь немедленно отправил сына занять Гомель, а Бояр своих в другие Черниговские области; и сам хотел въехать в столицу. Олег предупредил его; однако ж добровольно уступил ему Чернигов, взяв Новгород Северский. Святослав клялся наградить братьев Олеговых иными Уделами, и забыв обет, присвоил себе одному города умершего внучатного брата, сына Владимирова, Князя Вщижского (Магога — авт.). С обеих сторон готовились к войне. Святослав уже звал Половцев; но Великий Князь (Ростик — авт.), будучи тестем Олеговым, примирил ссору и заставил Святослава уступить Олегу четыре города».