Зверь
Шрифт:
– Тебя как звать?
– спросил я его.
– Тятя.
– Кликуха?
– Ну.
– А имя-то у тебя, Тятя, есть?
– Есть. Шурой меня зовут.
В милицейской картотеке он значится, как Конев Александр Семенович.
– А меня Димой.
– Я повернулся к певцу.
– А ты "шахтер" разговаривать умеешь? Или только поешь?
– Да пошел ты, - огрызнулся тот.
– Что ты тут из себя?... Какой я тебе еще?
– Шахтерскую песню вон пел.
– Ну и что? Если ты, к примеру, про летунов будешь
– Да успокойся, Гундявый, - проговорил Тятя.
– Чё ты раздергался? Кореш добра нам желает, а ты дергаешься.
Ё-маё! Южанин Валентин Владимирович по кличке Гундявый собственной персоной. "На ловца и зверь бежит". Кажется, нам сегодня здорово покатило. Определенно.
– А ты заткнись!
– заорал Гундявый на своего приятеля.
– Будет он мне тут ещё права качать. Козел!
По всему, в воровской иерархии Гундявый стоял гораздо выше Тяти. Но это пусть они разбираются между собой. Верно? А мой персонаж не мог пройти мимо подобного хамства, не высказав своего к нему отношения. Определенно.
Я грохнул по столу кулаком и заорал громче пожарной сирены:
– А ну закрой пасть, сученок, не отравляй атмосферу! Ты что, "в законе", что позволяешь базлать при "авторитетатах"? Не слышу бодрого ответа.
Гундявый оказался трусом и здорово струхнул. Поняв, что может нарваться на крупные неприятности, растерянно проговорил:
– Нет, но...
– Я тебе, сявка, могу устроить такой кардибалет при свечах, что будешь считать за счастье задницу мне целовать. Усек?
– Усек, - кивнул Гундявый, прядя от страха ушами. Униженно промямлил, пряча глаза: - Извини!
Вернулся Роман, выставил на стол кружки, спросил:
– Есть проблемы, босс?
– Мы уже, похоже, во всем разобрались, Малыш.
– Я взял кружку, поднял.
– Предлагаю выпить за знакомство! Кстати, как тебя зовут?
– спросил я Гундявого.
– Валентином, - пробурчал тот, виляя глазками, будто собака - хвостом. А в блеклых глазах было что-то темное, нехорошее, противное. С этим типом нужно держать ухо востро. Определенно.
Стали пить пиво.
– Мужики, вы сегодня здесь Свистуна случайно не видели?
– спросил я как бы между прочим.
Тятя и Гундявый переглянулись, насторожились.
– А зачем он тебе нужен?
– поинтересовался более словоохотливый Тятя.
– Да он мне, козел, долг до сих пор не вернул.
– Какой долг?
– Карточный.
– А ты что, картежник что ли?
– недоверчиво спросил Тятя, скептически глядя на мою джинсуху.
– Что, непохож?
– Непохож, - кивнул он.
– Картежники - те ли ещё фраера.
– Это у меня имидж такой.
– Каво?
– не понял Тятя.
– Имидж, Шура, имидж. Чтобы легче обувать крутых. Но как говорится "имидж - ничто, жажда - все", - проговорил я допив пиво.
– А потому предлагаю повторить. Малыш, действуй.
– Ага, я сейчас.
–
– Так как насчет Свистуна, мужики?
– напомнил я.
– А ты ничего не знаешь?
– вопросом ответил Тятя.
– Что я должен знать?
– Его на медни пришили.
– Гонишь?!
– "не поверил" я.
– Да чтоб я сдох!
– обиделся Тятя моему недоверию.
– Стало быть допрыгался козел, довыступался. Кто же мне теперь вернет бабки?
– Сгорели твои бабки синим пламенем, - рассмеялся Тятя. По всему, ему сейчас было очень хорошо от одной лишь мысли, что кому-то плохо.
– И большие бабки?
– Тебе, Шурик, такие и не снились. И кто же его замочил?
– Никто ничего не знает, - развел руками Конев.
– Когда же это случилось?
– Говорят, что прошлой ночью в квартире одной шалавы, - ответил Тятя.
Однако, информация у них на уровне. Определенно.
– Так может из-за ревности кто?
– высказал я "предположение".
– Может и из-за ревности, - пожал плечами Тятя.
Вовремя моего диалога с Тятей Гундявый неодобрительно сопел, кряхтел, делал этак глазками, будто намеревался что-то сказать, но все не решался. Словом, вел себя самым наипаскуднейшим образом.
– Что-то ты больно любопытный?
– наконец разродился он вопросом, воровато оглядываясь - не притащил ли я сюда ещё кого?
Его поведение мне откровенно не нравилось. Он старался как мог оправдать свою неблагозвучную кличку. Его отвратное поведение говорило за то, что этот затюканный жизненными обстоятельствами, безденежьем и старыми долгами прохиндей многое знает об обстоятельствах смерти Свистунова. Определенно. В мою задачу входило - вытянуть из него эту информацию.
– Если бы ты, Гундявый, (я решил, что своим поведением он потерял право называться человеческим именем) лишился стольких тугриков, то ты бы сейчас волосы рвал на этой самой от отчаяния и возмущения.
– Ну-ну, - многозначительно ухмыльнулся он.
Вернулся Роман с пивом, поставил кружки на стол.
– Малыш, нашего клиента пришили.
Роман сделал глаза по чайному блюдцу, очень натурально растерялся:
– А что же теперь делать, босс?!
– Спроси что-нибудь полегче.
– А как же эти... деньги? Как?
– Плакали наши денежки, Малыш. Да ты не грусти, относись к жизни философски - "если звезды зажигаются - значит это кому-то нужно". Верно?
– Какие звезды?
– лицо у Шилова было таким, будто его только-что ударили об забор. Молоток! Хорошо справляется с ролью мальчиша-плохиша сила есть, ума не надо.
– Это я, так сказать, фигурально выразился. А применительно к нашему случаю можно сказать - никогда не жалей о потерянном, тем более, о бабках. Мой старый кореш Женя Горбачев любил повторять: "Деньги - навоз, сегодня нет, а завтра - воз". И был где-то по большому счету прав.