Зверь

Tesley

Офицеры свиты пошли за ними.

Валме действительно спал как убитый. Он даже не сумел толком раздеться: на полу комнаты валялся плащ, камзол свисал со спинки стула, перевязь со шпагой громоздились на столе, а шляпа болталась на подсвечнике. Расстёгнутый пояс лежал на кровати, где почивал сам Валме – в несвежей рубахе, грязных штанах и сползших до пяток чулках, изначальный цвет которых уже невозможно было разобрать. Хотя Робер не помнил себя от беспокойства за Дикона, он не мог не удивиться затрапезному виду, который являл собой прежде

изысканный щёголь.

Алва не позволил доложить о себе, просто оттолкнув слугу с порога, поэтому виконта бесцеремонно разбудил барон Гаржиак. Тот вскочил как солдат, заснувший на карауле: всклокоченный, с давно немытым, помятым лицом, явно не понимающий, в какой реальности он находится – сна или яви.

— Что случилось? Пожар? Я мигом, барон!.. Вот кошки драные! — воскликнул он, протирая глаза грязными кулаками при виде регента. — Рокэ!.. Уж лучше бы пожар.

Барон Гаржиак любезно подобрал с пола плащ и подал его виконту, который безуспешно попытался в него задрапироваться. Выглядеть от этого пристойнее он, однако, не стал.

Регент не стал тратить время на приветствия.

— Я узнал, виконт, — процедил он сквозь тесно сжатые зубы, отчего казалось, что он говорит не раскрывая рта, — что теперь вы командуете отрядом моего оруженосца. С чего бы так? Вы убили герцога Окделла?

— Мать честная! — воскликнул Марсель, всплёскивая руками и роняя злополучный плащ. — Рокэ! Это не смешно!..

— Где герцог Окделл? — спросил Алва таким тоном, что Робера продрал мороз по коже.

Валме, похоже, окончательно проснулся.

— Его здесь нет, — неловко сообщил он очевидное. — Я хочу сказать: вообще в Нежюре. Он уехал. Давно, ещё три дня тому назад. Ещё до пожара.

— Что? — воскликнул ошеломлённый Робер, которого от этих слов как дубиной по голове огрели.

— Будьте осторожны в выражениях, виконт! — прошипел Алва. — Думайте, что говорите! Вы только что обвинили моего оруженосца в дезертирстве.

— Леворукий вас побери, Рокэ! — воскликнул Марсель в полном отчаянии. — Да я не обвиняю его в дезертирстве! Напротив: я обязан ему жизнью, если помните! Он поручил мне передать вам, что он уехал. Вот я вам это и передаю!

— Но позвольте, виконт, — вмешался Робер, чувствуя нарастающее возмущение, — третьего дня вы сами писали регенту, что Дикон в Нежюре роет траншеи!

— А что ещё мне оставалось! — огрызнулся Валме, с облегчением переходя на более лёгкого противника. — Герцог не оставил мне выбора. Я обещал ему два дня. Я дал слово, что не скажу о его отъезде раньше. Вот мне и пришлось солгать!..

Сжатая в кулак рука Алвы дёрнулась вверх, словно он собирался убить своего офицера по особым поручениям одним ударом. Однако он сдержался.

— Что вам сказал мой оруженосец? — медленно и тяжело спросил он, словно произносил не слова, а ворочал камни.

Виконт Валме вопреки всем требованиям этикета обессиленно плюхнулся на стул.

— Я не могу продолжать этот разговор стоя, —

заявил он регенту с вымученной дерзостью.

Алва коротко кивнул, и один из его офицеров с военной чёткостью придвинул к нему другой стул. Алва сел, не говоря ни слова. Робер остался стоять: стульев в комнате было всего два.

— Его светлость сообщил мне, что знает, как всех нас спасти, — промямлил Марсель, бегая глазами по комнате. — Он сказал, что от Излома не откупиться просто так, и что он знает верное средство. Он заявил, что я должен дать ему время всё как следует устроить.

— Праматерь Астрапэ! — вскипел Робер. — Что за чушь вы несёте! Я допускаю, что мальчик вообразил себе невесть что и решился на что-то героическое, но вы-то, виконт, вы-то могли понять, что во всём этом нет ни капли здравого смысла!

— С тех пор, как я видел выходца, — язвительно вскинулся Марсель, — я значительно пересмотрел свои взгляды на здравый смысл, ваша светлость! Я убеждён: герцог Окделл знает, что делает. Он одним своим появлением спас меня от Кладбищенской лошади!

— И напрасно, — процедил Алва сквозь зубы.

— И поэтому вы его отпустили! — продолжал кипеть Иноходец. — Немыслимая глупость!.. С кем он уехал? Надеюсь, он хотя бы взял с собой телохранителя?

— Нет. Он уехал один.

Алва слегка подался вперёд, и Марсель невольно отпрянул. Лицо Ворона было страшно; его взгляд пришпилил беднягу виконта к спинке стула как бабочку к обоям.

— Что вам сказал мой оруженосец? — повторил Ворон размеренным голосом, которому впору было принадлежать какому-нибудь механизму, а не живому человеку. — Дословно!

— Как я могу дословно повторить то, чего сам не понимаю? — воззвал Марсель в полном отчаянии. — Я же говорю: герцог заявил, что может вас спасти!

— От чего?

— От вашего проклятия, Леворукий побери! Да разве может хоть кто-нибудь выжить на этом Изломе, если Ракан, это кошкино Сердце мира, проклят?

Что было дальше Робер не понял. В первую минуту он хотел было спросить, каким же образом Дикон собирался избавить Рокэ от проклятья, но в следующую минуту увидел, как Валме, сипя и задыхаясь, болтается на руке у Ворона, который сгрёб его за ворот и приподнял над стулом. Хотя виконт был почти одного роста с регентом, сейчас от казался маленьким и тщедушным, как карлик, и беспомощно сучил ногами в воздухе как удавленник в петле.

— Монсеньор! Монсеньор! — восклицали Гаржиак и офицеры свиты, бросаясь к регенту и его жертве. Робер пришёл им на помощь и с трудом вызволил шею виконта из лап Ворона. Освобождённый, тот рухнул на пол, опрокинув стул, но тут же с ловкостью недобитой кошки ползком метнулся под стол, откуда уставился на Алву глазами, полными животного ужаса.

Робер крепко ухватил Рокэ за плечи.

— Клянусь вам, мы отыщем Дикона! — твёрдо сказал он. — Я обещаю: мы вернём его назад. Куда он отправился? — спросил он у Валме через плечо.