Звезда Аделаида - 2

GrayOwl

– Finite incantatem!

Шея Квотриуса поместилась прямо на подголовном валике, так удачно всё получилось. Зато голова «парила» в воздухе, без какой-либо опоры, значит, изгиб раненой шеи всё же присутствовал. Это было очень плохо. Нужно что-то подложить под голову названного брата, да хотя бы скомкать несколько туник потолще. Снейп быстро осуществил свой план и остался доволен всем, кроме…

– Прости, Квотриус, основа основ моих, звезда моя путеводная, что не сумел я соделать всё по желанию твоему…

– Не пристало столь могущественному волшебнику прощения просить у меня, недостойного, о Северус, мягкий мой северный ветер,

ибо ведаю я, что не можешь ты соделать заклинания без волшебной палочки. Премного жаль мне тебя из-за сего.

– Не печалуйся обо мне столь, о брат мой. Ты, ты еси могущественный маг, Повелитель Стихий. А я… Уж как-нибудь проживу я и с «костылём», не могущий творить магию без него. А теперь, если сможешь, засыпай. Не забудь - твоё ложе всё равно менять! Так что… оно к твоим услугам. Мне же давно пора к…

– К Гарольдусу?

_____________________

* Поворачиваю (лат.)

Глава 58.

Тон младшего брата резко переменился, стал сухим, а голос лающим.

– С чего бы это мне мечтать о встрече с Гарольдусом? Виделись мы дважды сегодня с гостем моим, добросердечным и наивным, как и говорил ты сам о нём. Что говоришь ты такое теперь, брат мой возлюбленный?

– А с того, что он был у тебя сегодня вечером, о Северус, переменчивый, как все ветра в мире сём!

– Да, был. И безрезультатно пытался я обучить его…

– Поцелуям? Или чему-нибудь погорячее?

Снейп задул лампу, чтобы брат не разглядел его кирпичного цвета пятна на щеках. Даже на лбу у Северуса выступила испарина, и он поскорее вышел из спальни такого гордого и… такого же невыносимого временами из-за невоздержанности на язык, брата, тихонько притворив дверь.

Ну и что с того, что Гарри был у него сегодня? Они ведь только упражнялись в… магии, магии любви, что давно уже пора было начать делать. Несколько детских поцелуев и укушенный член - вот и весь результат их совместного времяпрепровождения. Но Северус не понимал, как Квотриус догадался обо всём. Неужели услышал его, Сева, вопль: «Зубы!»? Слово как слово, никакого намёка на происходившее на самом деле за закрытой плотно дверью не производящее.

– Мерлинова печёнка! Я был вне себя от близости Гарри, вот и забыл наложить на дверь Заглушающие Чары. А ведь мы стонали! Не потому ли плакал Квотриус, когда я пришёл к нему с довольно наглыми поцелуями?
– говорил Северус по-английски, идя по длинному, тёмному коридору к трапезной, откуда слышались голоса пирующих, беззаботных патрициев.

– Началось ли винопитие, о высокорожденные патриции?
– спросил он, восстановив дыхание за поворотом коридора и войдя в распахнутую дверь так же степенно, как и вышел.

Но в душе его собирался тайфун, готовый вот-вот вырваться наружу, тогда произойдёт большой скандал в большом семействе. Надо было срочно выпить и забыться, хоть на время.

Северус плюхнулся на подушки, изнемогая от тягот и переживаний самого длинного в его жизни дня. Лишь спустя некоторое время, он заметил, что стол сменил вид. На нём стояли сладкие пироги с начинкой из репы с изюмом или просто медовики, а также разные печенюшки, обжаренные в неизменном бараньем жире.

– Сладкое, эка мерзость! Оно и само по себе противное, а когда от репы или теста разит горелой бараниной, так и вовсе тошнотворно.– подумал Северус.
– Ну, значит, пора приступить к винцу. А, ну

да - меня же ждут и, судя по угасшему красноречию Верелия, даже этот унитазный бачок спустился до предела.

– Наэмнэ, начинай разливать вино сие, благородный напиток высокорожденных патрициев.

– Кажется, я уже говорил сегодня утром почти то же самое Поттеру, но, видит Мерлин, как давно это было!..

… - А проживает мастер сей весьма далеко даже от нас, а от вас и вовсе на другом конце Альбиона, на самом юго-востоке острова сего благословенного, в месте неприступном, хоронится от простецов, да и не ведают они о проживании отшельника сего. И к нему надобно продвигаться сквозь всё живое, не нарушая его и не потревожив ни единого предмета на пути своём, словно тень бесплотная. Так, не коснувшись пространств, переместиться на расстояния многия. Сие вовсе безболезненно и мимолётно для кудесника происходит, но искусству таковому чародейскому надобно многия годы обучатися.

Верелий туманно рассказывал об аппарации, напившись до икоты и покрасневших белков и объевшись сладкого.

– И место сие знать надобно точно, сиречь своими глазами видеть, дабы возможно было попасть туда безо препон некиих. Инако попасть можно вовсе не туда, а к примеру, вовсе заблудиться в пространстве и души лишитися.

– Знаю я о сей особенности мгновенных перемещений в пространстве, кои называют в Александрии Великой аппарациями. Умею выполнять их легко и непринуждённо. Но могу я и иное, - зельевар сделал большую паузу, чтобы прекратились все разговоры за столом, и только после продолжил.
– Увидеть в… глазах любого человека, кудесника иль простеца, многое - где был он, что видывал. А сам умею разум свой закрывать от таких же умельцев, дабы не смог никто из них увидеть, чего не желаю я быть узнанным кудесником иным. Так смог бы я прочесть в глазах твоих, о Сабиниус Верелий благородный, о месте сём тайном - увидел бы я его глазами своими.

– Многого восхотел ты, жених нетерпеливый. Эдак пожелаешь ты дщерь мою познать до свадьбы и заключения контракта* . Да и к чему тебе жезл кудеснический? Имеешь же ты его, а иного мастер тот не изготовит для тебя, поверь. Все же остальные в доме твоём богатом и вельми лепом суть простецы, - нисколько не смущаясь Малефиция с Вероникой, сочно выговорил Верелий.

– Ну, так я подстерегу тебя сегодня в опочивальне, когда ты уснёшь. Ишь, есть у меня дело до девки твоей брюхатой! А я уж уверен в этом, слишком часто и назойливо говоришь ты, старпер несчастный, о невинности и целомудрии дочурки. Ну уж я так её опозорю - мало никому не покажется! – весьма зло и решительно подумал профессор.

Он тоже изрядно выпил с устатку и чтобы забыться после бесчинств нынешнего дня вина Галлии просторной с традиционным, будущим шотландским народным напитком - вересковым мёдом. Ему, оттрапезничавшему только утром да съевшему три лепёшки с маленьким куском телятины - больше не успел, вино особенно сильно ударило в голову, и Снейпу захотелось ще.

Он, не задумываясь о последствиях, просто произнёс по-английски, указав палочкой на кувшин в руках Наэмне:

– Accio кувшин с вином!

Кувшин тотчас оказался в руках Снейпа, а гости - в глубочайшем изумлении, граничащем с паническим страхом. Наэмнэ только ахнул испуганно и присел на корточки, вдруг потеряв свою главную пред Господами значимость.