Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
– Нет, это словосочетание - «одно на двоих» принадлежит только мне и Квотриусу! Как я могу быть таким беспечным даже в мыслях! Так и хочется, теперь уже на полном серьёзе, не смущаясь, воскликнуть: «О, увы мне, проклятущему похотливому кобелю, и Квотриуса развратившего, и к Гарри подбирающегося с целями отнюдь не чистыми!»
И Снейп, чувствуя вину перед названным братом, считая себя изменщиком коварным, которому доверился Квотриус, не сумел да и не захотел ответить отказом на призыв брата, хоть и трудно, по всей видимости, будет уйти от спящей женщины, не разбудив её чуткий, некрепкий, наверное, будущий караулить супруга, сон. А чтобы не ушёл к брату сношаться!
– Да, о звезда моя нездешняя, мой возлюбленный наз… брат. Знай, что сердце моё давно уже не принадлежит мне, оно бьётся в твоей
– Ишь, зараза, как пафосно вру! Аж самому то ли приятно то ли мерзко от красивой лжи, которую я плету. Как будто никак не могу решить - есть ли мне красную кровяную колбасу и дальше, уже откусив и прожевав кусок или пойти блевануть? Нет, всё-таки преобладает муторность, но придётся продолжить, хоть немного…
– Да, представь себе, у тебя два сердца, я же живу только тобой, ибо сердце моё у тебя.
Жди меня, после… Когда сумею я отвязаться от новобрачной, не раздевая ни её, ни себя, в тот миг, когда она, уставшая после свадебной церемонии и обидевшаяся на мои словеса о том, что не нужна мне супруга, женщина, что не мила она мне до того, что… Впрочем, сие неинтересно. И вот провалится девка немилая в сон горький, но крепкий, пьяный, ибо подливать жгучую воду на свадебном пиру стану я собственноручно, тотчас приду я к тебе, светоч мой во тьме кромешной предстоящего действа сверчков, как называю я предстоящее мне несчастье - свадьбу.
О, как не по душе мне всё сие предстоящее! Чувствую я… Нет, ничего…
Северус не стал в своё время - а пошли уж пятые сутки - делиться с Квотриусом, тогда ещё безумным да ещё и избитым пьяными братьями негожей невестушки за слова правдивые о её брюхе, непропорционально здоровенном, описанием действия Амортенции, причём неправильно и без какого-либо… эдакого умысла сваренной. Он считал, что и теперь, а сегодня, в поистине праздничный для названного брата день - особенно, Квотриусу не нужно знать о только излишне встревожащем его слишком тонкую пока что психику, всё равно уже состоявшемся факте «полюбления жениха с невестою со взгляда первого», по словам разнюнившейся после отходняка от выкидыша, довольная, снова ставшая «честной, чистой, аки голубица, девушкою» Адрианы. Ведь «честная» невестушка в действительности влюбилась в жениха лишь по непреодолимому свойству зелья. Насколько крепкой окажется её «влюблённость-из-за-Амортенции», насколько рьяно она будет приставать к супругу, покажет часть ночи без сна, проведённая на одном ложе с женщиной - впервые в жизни зельевара, покуда Адриана не поймёт, что супруг её даже не разденет, не говоря уж о чём-либо большем, даже покойницкому поцелую в лобик, и она не заснёт, несчастно сопя через свой рыльник - пятачок. А в том, что с таким строением носа она обязательно будет храпеть, Снейп и не сомневался. Вот ещё одна напасть от этой блудливой женщины! Квотриус только тихо посапывал всегда, когда отсыпался на одном ложе с ним, Севом, после великого количества любви, подаренного ему высокорожденным братом. Но тихое посапывание названного брата само по себе вгоняло в сон.
Да, нужно бы было добавить Адриане зелье Сна-без-Сновидений, это было бы проще и надёжнее да и быстрее можно было бы смотаться к Квотриусу и наконец-то удовлетворить их обоюдную страсть, но… это зелье попросту не из чего варить - среди прочего, нужны обваренный кипятком и обработанный сильными химикалиями аметист и свежая, весенняя хвоя туи. А где же взять и то, и другое? Есть только все ингредиенты для следующей Амортенции, от сердца Квотриуса к сердцу Адрианы - Северус позаботился даже о запасе соломы, спрятанной в чистой суконной тряпице в одном из сундуков в его опочивальне, благодаря подсуетившемуся Фунне, который лично ездил верхом, разумеется, без седла просто потому, что они ещё не вошли в обиход ромеев от германцев, на поля колонов и собирал необходимый чистый-пречистый «ингредиент».
– А-а,– вспомнил обрадовавшийся Мастер Зелий, - остался же ещё на промёрзшей полянке мох Curbilium somniae, прекрасное растительное, достаточно сильное, чтобы усилить и продлить пьяный сон, снотворное, но это значит… аппарировать прямо сейчас, а уже через пару десятков минут ко мне придёт Папенька - его камерный раб-сынишка, судя по фирменному носу, известил меня - чтобы вести меня во главе торжественной процессии грёбанного действа сверчков к дому, занимаемому
Лишь к ночи вернутся в дом молодого мужа наевшиеся-напившиеся в доме невесты супруги и здесь перед простым, ничего не значащим для Снейпа укладыванием в одну постель, должны пройти несколько традиционных обрядов. Невесту разоблачат, сняв паллу и белую столу вплоть до ритуальной туники ректа, завязанной геркулесовым, крайне сложным узлом женщины, потом… Всё, что будет, всё потом.
Северус решился на крайний шаг, ведь у него не из чего было сварить даже Полиморфное зелье, чтобы Квотриус подменил самого жениха на время приготовления снотворного. Оно, к тому же, ещё и успокоительное, вспомнил Северус - не будет излишних приставаний к молодому супругу. Но надо напоить Адриану как можно большим количеством Сонного зелья, где-то с пинту, а оно ведь на ышке бяха. Непривычная, как Снейп надеялся, к столь крепкому алкоголю, невеста, точнее сказать, жена, принявшая на грудь ещё во время пира и, надо надеяться, немало, вскоре уснёт, храпя, да ещё и под действием не простой воды жизни, но и Curbilium somniae.
Ничего, стоит сказать ей, что зелье облегчает совокупление после аборта, а она, должно быть, убоявшись боли, согласится выпить его столько, сколько даст супруг в предвкушении любовных игр, могущих и для неё стать приятными.
Но вот как заставить её понести? Квотриуса, не говоря уже об «утешителях на несколько ночей» - блудника Таррву, а прежде всего заслужившего такую честь Фунну за всё, что он сделал совместно с Господином дома, она, опоённая Амортецией, хоть какой-нибудь плохенькой, к себе на пушечный выстрел не подпустит. А что, кто-то сомневался, что маги вели междоусобные войны только на двуручных мечах, верхом на тестралах, а не на более прогрессивных орудиях, пусть и заимствованных с потерей века у магглов?
Есть ведь зелья «для детей», тот же анг`бысх`, известный даже этим недотёпам х`васынскх`. Есть, есть и множество других, нужно просто Северусу сосредоточиться, лёжа рядом с чужой, чуждой ему, засыпающей супругой, самому не впадая в сон, а для этого надо меньше выпить. Ну да вино у них… Как у всех ромеев, дерьмовое, не питейное.
– О, Мордред бы вас всех,– Северус вспомнил поистине пренеприятнейшую штуку.
Штука заключалась в том, что виночерпием, хоть и в доме невесты, будет раб Господина дома Снепиусов Наэмнэ, а уж он устроит величайшую «болтушку» для гостей. Так ведь свадьба же для столь ласкового к нему Наэмнэ, равно, как к и остальных скотов-без-души Господина дома, праздник великий! А виночерпия, столь молодого, но уже мастера своего дела да ещё какого, как назло, уже нет в доме - уехал спозаранку. Северус сам видел, как Наэмнэ, с грандиозным шумом и грохотом, в наброшенной на голову капюшоне пенулы на телеге с бочками галльского вина и верескового мёда от уэскх`ке, взятыми из отдельного, винного подвала имения Снепиусов без спроса Господина дома - видимо, так распорядился Папенька, уже отъезжал со двора ранним утром. Ещё тогда, ранним утром в потёмках, снежок порошил вовсю. Может, к позднему утру прекратится совсем?
Северус встал сегодня чрезвычайно рано, даже для его хогвартского режима, практически не ложась спать, проведя ночь, ту, что в понимании ромеев, без сна. Можно без особого преувеличения сказать, что ночью, когда светила Луна - мерзкое светило Селены - он почти не спал, а сон сморил его только на пару часов ранним вечером, едва начали сгущаться сумерки. Сумерки - как же Северус их ненавидел!
Накануне вечером он посетил термы и наплавался вдосталь, думая что нагрузка даст о себе знать и он проспит хотя бы пол-ночи. Нет, это не от того, что он хотел быть чист перед свадебной церемонией поятия супруги, вовсе нет! Просто от того, что надевать надо было праздничную белую тунику с алой каймой по подолу и воротнику с рукавами, такую холодную, длиннее обыкновенной, ниже колена, и древнюю, но по дурацкому обычаю ромеев полагающуюся… тогу новобрачного, а на голову - лавровый венок, изрядно потрёпанный жизнью, всеми предыдущими свадьбами и выхождениями замуж грязных шлюх, а также важными церемониями в семье Снепиусов.