Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
Но Северус слушал только себя и выборочно - Гарри.
– Ах, снова-здорово, «прекрасный»? Да поймите Вы, неотвязный Вы мой, ми-стер Пот-тер, я же-нат. Же-нат, Мордред меня располосуй на мелкие кусоч…
– Ой, прошу Вас, профессор Снейп, не надо о нём. Вы, верно, запамятовали, что я боюсь его имени. В нём, этом М-мор-дре-де есть что-то сатанинское.
– Тогда, да поцелует меня Дементор прямо в, как Вы это говорили раньше, на языке Истинных Людей? А, в письку!
– Что? Я так смешно говорил? Правда?
Но Северус опять гнул свою линию партии, что было весьма эгоистично, но что с пьяного возьмёшь? Хорошо хоть, говорить стал почти нормально, лишь изредка запинаясь.
–
– Перед Квотриусом и… даже Вами, хоть и не помню, причём тут Вы, не понимаю -вы не примете моих оправданий. Ни за что!
Квотриус сварил для шлюхи Сонное зелье, а она, скотина и зараза, сукина дочь, заставила его вы…
Снейп снова стал заикаться сильнее, тогда Поттер решил ему помочь.
– Зелье Сна-без-Сновидений, профессор, сэр? Это же очень замечательное зелье, ну как ей, этой Вашей супруге, было не заснуть под его действием?!
– О, да Вы делаете успехи в магической дисциплине, Вам… здесь, в «этом» времени не-пре-по-ва-дав-шей-ся - Зельеварении!
Но это иное зелье. Его в Хогвартсе не изучают. Откуда Вы знаете о нём? Отвечайте же!
– Да Вы сами мне рассказывали, когда в Хогвартсе обучали меня боевой магии «одного против всех»! Так, верно, Вам к слову пришлось, а я запомнил в отличие от рабства, которое уже начинаю забывать потихоньку.
А отчего Вы не преподавали мне эту науку здесь, в своём доме, где полно пустующих, свободных спален, профессор Снейп, сэр?
– Чтобы Вы, ми-стер Пот-тер, не разнесли бы эту комнату или кухню, где я предполагал, да, правда, планировал с Вами заниматься по вечерам, когда кухонные рабы спят, неправильно брошенным в зелье ин-гре-ни-ен-дом.
Даже в пьяном до отвращения виде Снейп лгал, не задумываясь.
– Ингредиентом, хотели Вы сказать, сэр?
– Да, ми-стер Пот-тер, именно им. А Вы въедливый и занудный, с Вами скучно - Вы же не пьёте. И вообще, Вы во время учёбы, когда у в Ваших руках два раза в недделю по два часа что-то побулькивало и источало неведомые «ароматы», запороли столько зелий, превратив их в некую мутную взвесь вместо ярко и ровно ок-ра-неш-ных растворов, что я побоялся бы сейчас, после четырёх с лишним лет Вашего рабства, когда голова да и руки были заняты исключительно тяжёлым, изматывающим трудом, доверить Вам даже разогреть воду в котле на магическом пламени, естессно…
– А зря Вы так, профессор Северус Снейп, сэр.
– Гарри решил, что пора вызволять любимого зельевара из трясины пьянства на поверхность реальной жизни.
– С тех пор я значительно поумнел и уж сумею различить папоротник златоволокнистый и папоротник утопленника. Просто по внешнему виду и запаху, источаемому последним.
– А к - ик! К чему Вы вдруг вспомнили о них, именно об этих папоротниках?
– Я же умел это делать в Школе, да и теперь, уверен, справился бы без труда - они же входят в состав Кроветворного и Укрепляющего зелий. Как же можно забыть такие жизненно важные зелья и их состав. Я всё больше вспоминаю о Хогвартсе и науках, в нём преподававшихся.
– Да Вы выговорить-то правильно этих слов не можете.
– принялся издеваться, причём абсолютно беспочвенно, Северус, злой, как тот самый Мордред, над бедным бывшим студентом.
– Куда Вам ещё тончайшую науку Зельеварения предоподавать?
– Ой, Вы сказали уже столько неправильных слов, профессор Северус, сэр! Я же все пятеро суток без Вас самостоятельно, по памяти, которая помогала мне, как могла, только науками и занимался. Сам. Чтобы с ума не сойти от тоски по нашим прежним отношениям, столь резко переменившимся,
– не поднялись ко мне наверх, а я сходил вниз только по нужде. Что с Вами случилось? Что произошло?
– Но это лучше решать на трезвую голову, а пока - расскажите мне, сэр, лучше от женщине, сумевшей завоевать Вашу любовь, хоть и была она, как я понял, наколдованной. Вы ведь любили… и любите до сих пор своего… ну, не знаю, кем он Вам приходится, в общем, Квотриуса. Только он может удовлетворить Вас так, чтобы Вам захотелось переспать с ним снова только через сутки-двое.
Это я вычислил, следя за Вами неотступно, простите влюблён… любопытного парня. Квотриус ещё одно время был моим близнецом. Почти - улучшенной копией, так можно сказать о его тогдашней внешности. Я тогда дикий ещё был, даже тунику шёлковую использовал вместо набедренной повязки и мало чего смыслил, вот и навоображал себе всякой страшной чуши, что у меня живого, появился не уничтоженный пением друида двойник, как у ненайденных мертвецов Истинных Людей. Так я слушаю Вас и очень внимательно, может, смогу помочь словом, жаль, что не советом. Не обучен я в обращении с женщинами… равно, как и с мужчинами… Ну, Вы меня понимаете, Северус, только вспомните свои неумелые поце… - вконец обнаглел Гарри, решившись-таки назвать Снейпа по имени и намекнуть… кое о чём. Но только намекнуть - мало ли, что могло взбрести в голову шальному от двух уже опустошённых рогов ышке бяха, а они-то, рога, не маленькие.
– А что о ней такого уж рассказывать? Наложила, с-сука, на меня несколько Imperio подряд и, коротко говоря, заставила ублажать её до изнеможения. Помню только её последние слова, а, может, она и болтала без умолку всю ночь, пока не отрубилась, зараза. Тут уж я не судья - о, стихами заговорил! Так вот её слова: «Оно говорит, внушает, просит тебя: «Повелеваю соделаться супругом прекрасной Адрианы не только словами, но и плотски». Это она вроде бы как от лица какого-то органа моего говорила, ну или части тела, не помню уже, но, судя по «оно», обращалась жёнка нечестивая к сердцу моему потому, что я никак не сдавался, не хотел брать её, познавать её.
Гарри воспылал румянцем от слов пьяненького профессора («Он был профессором, Гарри, он был. Он ещё совсем молод в «этом» времени, даже моложе тебя. Запомни это и больше не забывай!»), но пересилил собственную неловкость и беспокойство от какого-то страшного колдовства, произошедшего этой ночью в супружеской опочивальне новобрачных и тихо спросил:
– А где же здесь колдовство? Сэр. Я не вижу его. Где же здесь те самые Imperio, о которых Вы упоминали?
– Мистер Поттер, я же заново учил Вас освобождаться от первого Непростительного: «Повелеваю». А как это на латыни? Ну-ка, скажите мне поскорее, я хочу знать, усваиваете ли Вы вообще уроки латыни?
– Ох, вижу я - не простая самка волхва, а с начинкою, как у ячменной лепёшки с травами, попалась тебе… ю, о бьютифул Сх`э-вэ-ру-у-с-с, сэг`.
Гарри от омерзения действиями коварной женщины перешёл даже не в уме, а вслух на всё ещё родной ему язык х`васынскх`. За что и поплатился, и быстро, и невкусно, и прямо сразу.
– А ну-ка, Поттер, рот на замок! И вернуться, да не к англскому, простому или литературному, а к латыни многомудрой!
– на латыни взревел Снейп.
Даже Выфху в душе, которой у него, как у раба, нет, пожалел гостя, на которого так кричит хозяин, доженствавщий быть гостеприимным. Зельевар, усталый от постоянных смен языков общения и желающий запить своё горе, только было уже нечем, заверил Гарри в доступной ему форме, пусть и несколько грубоватой, что он очень виноват перед ним, Гарольдусом.