Звезда Аделаида - 2

GrayOwl

Процветало стукачество и в самом Министерстве, в отделах, не связанных со Следственной Комиссией. Все друг друга подсиживали и писали доносы в соседний Розыскной отдел, где работали Ауроры или, напрямую, в Комиссию. Правда, пока не попадёшь в этот самый обычный министерский отдел, в его подвалы, не подумаешь, что эти весёлые, бодрые, не лезущие в карман за словом здоровяки, отважно мотающиеся по всей стране в поисках Пожирателей Смерти, работают весьма, надо сказать… своеобразными, мучительскими, пыточными методами…

…Это жестокое, тёмное время, слава Мерлину, нашло свой расцвет в славящейся своей демократичностью магической Британии ненадолго - около полугода, а потом разразилась Война, в

которой участвовал весь Аурорат под руководством Кингсли Шеклболта - это и были настоящие Ауроры, не министерские «палачи инквизиции», а воины, сражавшиеся на передовой, где и погиб в одной из «психических» атак сам Кингсли. Кто-то из оборонявшихся не выдержал картины надвигающихся на них, но не выкрикивающих Непростительные, Ауроров и метнул зелёный луч в афро-британца, который так выделялся среди белых. Это была грандиозная потеря как для всего Аурората, так и для «Ордена Феникса».

Нового начальника Аурората - серую мышку, но себе на уме, Арбиуса Вустера - просто назначил министр Скримджер без рассмотрения иных кандидатур. Ему хватало и этой. Но Ауроры, сражавшиеся с настоящими Пожирателями Смерти, в том числе, и из пресловутого Ближнего Круга, продолжали праведное дело Шеклболта…

… " Dog`s Bull» - весьма популярное бульварное издание. Если покопаться на чердаках волшебников-обывателей, его уж точно бы нашлось скопище, в отличие от скучного и официозного «Daily Prophet». Поэтому именно в такого сорта газетёнке, пользующейся всеобщим вниманием, решили напечатать затейливую, жалостливую статью о неизвестном простым магам и ведьмам на первом развороте.

Это была грандиозная статья о жизни, вернее, прозябании оборотней в демократической стране, руководимой Руфусом Дж. Скримджером. Статью нужно было сделать по итогам доклада побитого Ремуса Люпина. А также активно привлечь многочисленные письменные свидетельства образованных, многоучёных и ещё недавно обсуждаемых в светской хронике газеты персон, укушенных оборотнями из «Свободы волкам позорным!». Были выбраны самые «вкусные» волшебники с точки зрения обывателя - личности из Высшего Света, известные игроки в квиддитч, политики.

Теперь все они были лишены чести творить магию, что рассматривалось всеми слоями общества, как величайшее нарушение прав магов.

Сия величественная статья должна была представлять «интервью», взятые у этих личностей - подлинные, лишь слегка подправленные и развёрнутые конспекты пергаментов и большой общий обзор, вызывающий читателей на обсуждение полученной информации, что так любили «знатоки» изданий «Dog`s Bull» и дискуссию. Сотворение сих аргументов и фактов поручили составить и дописать самому профессору Люпину в течение всего лишь одного, такого короткого трудового дня.

Средства на опубликование развёрнутой политинформации среди обывателей собрали в складчину - кто сколько мог - члены Ордена. Больше всех пожертвовала на общее дело Минерва МакГонагал - она просто решила, что это её шанс выслужиться перед господином Директором. И ей удалось добиться своего - Дамблдор оценил вложенную в общее дело большеватенькую лепту - кругленькие, позвякивающие в россыпи, золотые монетки небольшого размера.

Но случилась незадача - августовское полнолуние, третье за много лет, проведённое Люпином без Аконитового зелья, сваренного Снейпом. Жалкое подобие зелья варил старичок профессор Слагхорн. Он, конечно, фигура незаменимая, как замена не менее глубоуважаемому, но загулявшему где-то по непонятным причинам профессору Снейпу, на занятиях со студентами, но, увы и ах, не слишком сильная в самом предмете, преподаваемом им. Все - и студенты, и преподаватели наслаждались августом неярким теплом, столь приятным любому волшебнику или ведьме магической Британии. Они бы удивились, если бы узнали, что

тому же теплу так же радуются магглы. За исключением мучающихся в предчувствии Полной Луны оборотней, и Люпина в их числе.

Зелье у профессора Слагхорна получалось таким тошнотворным, что Ремуса, привыкшего пить тоже уж не из приятных на вкус авторизованную версию Северуса, но уже приспособившегося к ней, любимой своей и родной, чуть ли не выворачивало. Но Люпин сдерживал рвотные порывы, памятуя о болезненных трансформациях и сохранении человеческого разума в зверином обличии из-за приёма зелья. Благодаря этому из Люпина получался не грозный оборотень, жаждущий крови и человечьего мяса, а некий, неведомый ручной (пока) Дружок - переросток. Да, по габаритам оборотень - волк превосходил и ротвейлеров, и своих «напарников», но не собратьев - волков тоже.

Ну и натерпелся же Рем в ту ночь Недоброй Полной Луны! Он измочалил себе руку, хорошо ещё, что левую, изодрал собственную постель, в клочья порвав подушки, одеяло и матрас с простынёй. Но регенерация у оборотней отменная - мясо быстро нарастёт, постель - дело двух минут для домашних эльфов, имеющих запасы запчастей кроватей с пологами, особенно для любимого профессора…

Утром обессилевший после обратной трансформации Ремус внимательно рассматривал и крутил в руках то, что осталось от фаллоимитатора на батарейках, так уютно почасту гнездившегося и вибрировавшего в его заднице, и доставлявшего владельцу массу приятственных эмоций. А ведь в полнолуние, в несколько дней после него у «самцов» повышена сексуальная возбудимость. И спасительной мыслью, пришедшей единожды за ночь в голову цивилизованного вервольфа, заставившей его перестать обгрызать свою руку, была именно одинокая человеческая. Он полностью забыл о работе, предстоящей ему. Ремус с надеждой думал о том, как он отоспится после этого непрекращающегося кошмара, а потом… Потом он, как маггловский ребнок, которого после визита к дантисту ведут в кино, доставит себе море заслуженного за страдания, поистине выстраданного удовольствия. Ночью мысль пролетела и погасла, и профессор Люпин отправился грызть кровать, но вот так, сейчас, при свете солнечного тёплого, переходящего в один из погожих августовских по-прежнему, по-летнему жарких утречков получить такой облом… На который он и не рассчитывал, уж тем более, вовсе не надеялся.

– Разумеется, после таких нечеловеческих страданий сначала я вознагражу себя, любимого Ремуса Люпина, эсквайра.

Ремус заматывал руку бинтами, смазанную сваренной Северусом «на всякий случай» мазью, вот и пригодившуюся, словно бы Сев в воду глядел, а, скорее, в Омут Памяти для него, унёсшегося куда-то далеко и надолго, так… гадко и подо оставившего своего друга души, не только по попойкам и анекдотомании, но…

– И куплю себе нового товарища по постели. Хотя… Как же был хорош прежний! Как мы с ним любили друг друга…

Но, может, появилось что-то новенькое, с подогревчиком? А то прежний хоть и лежал у меня под подушкой, за что так жестоко и пострадал, но всё равно в начале всегда был таким холодным, как… ненастоящий, как будто и не хуй резиновый вовсе - друг человека, то есть, в данной ипостаси - мужчины. А может… Может, существуют специальные, особые «друзья» для мужчин?

Сейчас же, до завтрака, отправляюсь в Хогсмид, а оттуда в Гринготтс, потрачу всю месячную ставку, а потом - на Уошингтон-стрит, в «секс - магазин» и беру отгул на целый день - надо будет для начала, как следует, выспаться, а потом заняться с новым другом любовью. Надеюсь, мы сначала понравимся друг другу, а потом и полюбим, да так, что Севе… В общем, никому и не снилось.