Звездная Кровь. Изгой VII
Шрифт:
Замысел был хорош — деморализовать врага, показать, что их бог мёртв, что их вера напрасна. Но он не сработал, как я рассчитывал. Вместо того чтобы впасть в отчаяние, фанатики взревели с новой, неистовой силой. Вид обезглавленного идола, словно окончательное подтверждение того, что их бог пал, не сломил их — это свело их с ума, превратив в ещё более опасных, обезумевших берсерков, готовых рвать нас голыми руками.
— Огонь! — скомандовал я резко, и паромобиль, остановившись на предельной дистанции, открыл шквальный огонь. Пулемёт на крыше забился в конвульсиях, поливая свинцом скопление культистов у подножия статуи. Пули рикошетили от древнего камня с искрами, добавляя хаоса в и без того кипящий ад сражения,
Драк, собрав всех оставшихся кавалеристов в один мощный кулак, бросил их в отчаянную лобовую атаку. Цезари, разогнавшись по ровной площадке перед статуей, врезались в толпу врагов как живой таран. Началась свалка ближнего боя. Когтистые лапы и острые, как бритвы, клювы пустынных скакунов, клинки и копья всадников против безумной, самоубийственной ярости обречённых фанатиков. Сам Драк был на острие этой атаки, его сабля сверкала в тусклом свете, отсекая головы и конечности с пугающей точностью, а револьвер в другой руке изрыгал огонь, не умолкая. Он снёс голову шаману, размахнувшемуся тяжёлым костяным посохом, а его цезарь в тот же миг вырвал клювом горло другому фанатику, хрустя костями. Рядом с ним молодой кавалерист, с хищной ухмылкой, был стащен с седла тремя культистами. Падая, он успел вонзить свой нож в живот одному из них, прежде чем его растерзали, разорвав на куски в считанные секунды. Другой всадник, чей цезарь пал под градом копий, отбивался мечом, прижавшись спиной к каменной ноге статуи, пока его не прикончил здоровенный детина с каменным молотом, размозжив ему череп одним ударом. Ещё один кавалерист, потеряв в суматохе оружие, отбивался голыми кулаками, пока его не пронзили сразу три копья, пригвоздив к земле. Но натиск кавалерийской атаки был неудержим. Кровь лилась рекой, смешиваясь с песком, превращая его в багровую грязь.
Пока кавалерия сковывала основные силы врага, я подал сигнал. Паромобиль с рёвом рванул вперёд, прямо к основанию статуи, к тёмному, зияющему провалу пещеры между её исполинскими ногами. Гусеницы безжалостно давили тела — и мёртвых, и ещё живых, не разбирая, кто под ними. Это был жестокий, но необходимый манёвр, чтобы пробиться к нашей конечной цели. Пулемёт продолжал поливать огнём уступы и края статуи, не давая никому помешать нашему прорыву. Кавалерия Драка, понеся потери, откатилась назад, чтобы перегруппироваться.
— Драк! Спасибо! Дальше мы сами! — крикнул я ему, перекрывая шум боя. — Удерживай периметр! Не дай этим тварям разбрестись по Пустоши и затаиться!
Я под защитой моей Руны Великий Щит Обжигающего Света и Ами, усиленная Песчаной Бронёй, мы начали методично расправляться с фанатиками, которые пытались любой ценой не пустить нас в свою пещерную святыню.
Мой АКГ-12 в руках не умолкал ни на секунду. Короткая очередь срезала двоих, пытавшихся закидать меня камнями с уступа. Третий, с грубым топором, бросился на меня с диким рёвом, но я встретил его резким ударом приклада в лицо, раздробив нос и челюсть, а затем добил одиночным выстрелом в упор. Я активировал Алый Коготь, и раскалённый луч прошёл сквозь троих, стоявших в ряд, превратив их в дымящиеся, обугленные ошмётки. Пятый, самый крупный из них, получая ожоги от защитного заклинания, почти добрался до меня, размахивая тяжёлой дубиной, но я, отбросив оружие на мгновение, схватил его за горло и с силой свернул шею, чувствуя, как хрустят позвонки под моими пальцами. Атрибуты Восходящего на серебряной ступени развития — это не сахарные петушки сосать.
Ами была как вихрь смерти, неудержимый и холодный. Её сабля мелькала в воздухе, оставляя за собой кровавые росчерки. Она увернулась от удара копья, изящно поднырнула под руку врага и полоснула его по горлу с хирургической точностью. Двое атаковали её с флангов, но она, развернувшись на месте, одним движением отрубила руку первому, а второму вспорола
Чор, прикрывая нас с брони паромобиля, тоже не отставал. Его винтовка работала безотказно, как часовой механизм. Выстрел — и шаман, начавший бормотать заклинание, падает с простреленной головой, не успев завершить ритуал. Ещё выстрел — и лучник на уступе срывается вниз, выпустив стрелу в небо. Третий выстрел настиг фанатика, который уже замахнулся копьём на меня сзади. Точность зоргха была безупречной, почти нечеловеческой, как и его холодное, сосредоточенное спокойствие в этом кровавом хаосе.
После смерти этой своеобразной элиты, самых сильных защитников святыни, на земле остались мерцающие капельки Звёздной Крови и глифы Рун. В основном это был мусорный хлам деревянного качества, но я знал, что даже их можно будет использовать, сломав Навыком Рунного Мастерства и получив капли Звёздной Крови. Воздух был густ от пыли, едкого дыма и запаха крови. Гул боя сливался в одну оглушительную какофонию разрушения, от которой звенело в ушах.
Паромобиль, весь исцарапанный, покрытый вмятинами и пятнами крови, но всё ещё грозный, остановился прямо перед зияющим провалом пещеры. Зловещая, почти осязаемая тишина, исходившая из этой темноты, резко контрастировала с адским гамом и криками позади. Я прошёл мимо нашего бронетранспортёра, окинув взглядом поле битвы. Окровавленные кавалеристы Драка продолжали резать последних обезумевших фанатиков. Чор, бормоча что-то нецензурное на своём языке, возился с пулемётной лентой, перезаряжая пулемёты. Безголовая статуя нависала над этим хаосом, как молчаливое напоминание о том, что мы уже победили их бога. Но я знал, что окончательная точка ещё не поставлена.
Ни слова не говоря, я развернулся к пещере. Ами и Чор, покрытые пылью и кровью, как своей, так и чужой, уже подходили ко мне, готовые следовать за мной в эту темноту. Я чувствовал исходящий из провала ледяной холод древней, тёмной магии. Цель была там, в глубине. Сжав рукоять меча, провёл по стальному оголовью в виде черепа, готовясь к тому, что ждало меня впереди.
— Стойте, — сказал я, не оборачиваясь, когда они сделали шаг следом за мной. — Вы нужны мне здесь. Прикройте тыл. Никто не должен войти за мной, и никто не должен, кроме меня выйти.
Тьма сомкнулась вокруг меня, словно растворяя во мгле пещеры. Звуки боя и крики стали приглушёнными, а затем и вовсе сменились нарастающей, гнетущей тишиной подземелья, которая давила на уши сильнее, чем любой шум. Я шёл по уже знакомым, мрачным пещерам, где мы сражались с Великаном. Каждый шаг отдавался эхом в пустоте, каждый звук казался громче в этой тьме. Истинную точку в этом противостоянии нужно было ставить здесь и сейчас. И я её поставлю.
331
Ночь, упавшая на Кровавую Пустошь, укутала нас плотной, бархатной, лиловой тьмой. Лишь слабый, почти призрачный и холодный свет, безразличного Ока Вечности, висящего в зените, как вечное напоминание о хрупкости мира, слегка разгонял мрак. Костёр уютно потрескивал, с аппетитом пожирая душистые ветви пустынного кустарника, бросая тёплые, живые отблески на наши лица, измождённые и осунувшиеся после боя, длившегося весь день. Я сидел, сжимая в руках горячую кружку с эфоко, его горьковатый, терпкий аромат смешивался с запахом дыма и пыли. В голове лениво крутилась мысль, а не капнуть ли туда десять капель цветочного бренди, что был припрятан у меня в Руне? Лёгкая сладость, возможно, смогла бы чуть сгладить этот привкус пустыни, который до сих пор оседал на языке.