Звездный Мост
Шрифт:
– Если только имя не сотрется в веках,– негромко заметил Исаак Левант.
– Семь городов Эллады спорят за честь называться родиной слепого эллинского сказителя! – заявила Мария, присев на пардусовую шкуру и роясь в ларе с книгами.
– Опять ты мне, Машута, все свитки перепутаешь,– озабоченно сказал Вольга.
В недрах площади возникло оживление. Струнный перебор прекратился. Хор осипших глоток рявкнул: «Ростовскому князю – слава!». «Слава Милославичу!»,– ответил им десяток хмурых с перепоя голосов.
Послышался треск пробитой бочки, звон сдвинутых кубков.
Потом кто-то добродушно прогудел: «Пойду, отолью!».
Василько поднялся со скамьи, зябко повел плечами, и попробовал что-либо разглядеть внизу, но на площади было темно, вокруг столов бродили лишь мутные
– Нукось, как там? – поинтересовалась Мария, бережно закрывая ларь.
– Пияки пробудились,– посмеиваясь, заметил Василько и покашлял в кулак.
– Кафтан накинь, братушка! – строго сказала Мария.
– Мы отвлеклись,– недовольно проворчал Вольга,– а я хочу закончить… Мне не составило труда возвыситься при Игоревичах, стать старшим воеводой, вокруг которого сложилась особая дружина из ратоборцев, не менее моего ненавидевших папский Рим. Настало время, когда мы перестали подчиняться и продажным местечковым боярам, и самим нерешительным Игоревичам. Десять лет отгуляли мы по Карпатам, поднимая народ на борьбу с латинянами. В том жарком горниле возник и закалился человече, прозванный ляхами Галицким Волком. Мадьярский рекс Андраш объявил его личным заклятым ворогом, мечтал вздернуть и изломать кости на дыбе, а неистовый епископ Христиан публично проклинал в пламенных проповедях… До сих пор искренне диву даюсь, как сего буйного попа пруссы насмерть не угробили!
Василько с изумлением приметил, что Вольга, волнуясь, заговорил о себе в третьем лице. Злые языки некоторых ростовских и владимирских бояр частенько нашептывали молодому князю в оба уха: «Ты пасись его, свет Константиныч! Неправедно богат, обуян гордыней, желает странного, креста на груди не носит! Зарубит на корню душеньку твою христианскую, сей злыдень ни перед чем не остановится!».
– Галицкий Волк николи не сидел на месте,– продолжал увлеченно рассказывать Вольга.– Он поддержал клинком и златом Полоцкую землю в ее поединке с Орденом Меченосцев, водил рать к Куршской косе, помогая пруссам обороняться от ненасытных германцев. Он подсоблял даже Литве, когда в ее болотистые пределы вторгались крестоносные рыцари. Он вернул Мстиславу Удатному власть в Галиче, изгнав прочь Коломана, младшего отпрыска мадьярского короля-висельника Андраша.
Данила что-то невразумительно крякнул и поднял вверх большой палец.
– Теперь я понимаю, куда ты пропадаешь от меня каждый Божий год,– негромко сказала Мария, зажав в кулаке янтарные бусы.– Как он ждет пролетья! Собирает в месяц травень матерых своих усачей, готовит оружие и стрелы, мешочки с серебром, запас простой пищи. Потом ватагой грузятся на струг и уходят в сторону озера Селигера. До самой середины лета о сих шышах нет никаких вестей. Опосля возвращаются – в синяках, в окровавленных перевязках, руки-ноги переломаны, все истомленные, но довольные, что ли?.. нет, упокоенные! – Мария страдальчески сжала губы, из глаз ее талыми ручейками струились слезы.– Вот она какова, ваша дивья охота! Нужно было мне ранешенько догадаться, дурехе, еще когда вы снюхались с ушкуйниками и ходили воевать Юрьев! Дался он вам, не ближний свет, чухонская окраина…
– Германцы из Дерпта грозят Плескову,– неуверенно заметил Василько.
– И что с того? – возмущенно сказала Мария, прикладывая рушник к заплаканному лицу.– Милославич должен быть затычкой в каждом худом бочонке? Нет, братушка… Звать ты его приехал? В Володимер? А я возьму и не пущу!
Вольга, посмеиваясь в усы, наблюдал за смутившимся Василько.
– Зрите, астера падает! – вдруг вдохновенно произнес Исаак Левант.
Высоко в черном небе,– где-то между семью огоньками Стожар,– будто из небытия родилась оживленная световая точка, блестящей стрелкой прочертившая звездный небосвод и пропавшая за неровной кромкой леса.
Алатырь-камень
«Если будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих, которые добыли ее трудом своим великим»
(Ярослав Владимирович, Великий князь Киевский)
– Но вот в Дикое Поле ворвалась мунгальская конница, и Мстислав
Вольга осторожно раздвинул пальцами волосы и показал неправильно заросший рубец в правой части груди. Затем снял свой золотой оберег, поцеловал и бережно пустил его по рукам заинтересованных гостей. Отец Николай осенил себя крестом, но, тихо сопя, придвинулся поближе к столику.
Василько с невольным трепетом принял в ладони красивую языческую вещь. Впрочем, это же был символ солнца, без которого невозможна жизнь на земле. Василько пригляделся более внимательно… Золотые спицы и ободок солярного круга были помяты и носили следы излома; их явно восстанавливали после поломки.
Василько передал оберег отцу Николаю, кашлянул в кулак и вопросительно посмотрел на Вольгу. Тот поймал его взгляд и молча показал глазами на старого иудея.
– Стрела почти не задела бронхи,– со знанием дела сказал Исаак Левант.– Попав наконечником в талисман, она отклонилась, порвав сосок и войдя вместе с обломками металла в живое мясо. Потому такой зловещий остался шрам, и таки вельми отлично, что на жале не было смертельной отравы!
– Fatum,– прошептал Эрик.– Ja, Мэри, этто судыба… O-o, min gud!
– Подвезло,– согласился Данила, поправляя свою повязку.
– Впрочем, стрелу куманы попросту выдрали из тела, забирая талисман,– добавил Исаак Левант.– А у них талисман изъял сотник Ундэс и подарил хромому менбаши Очирбату. Варвар был ранен киянами и теперь скучал, отлеживаясь в обозе.
– Хосподи, Исцак, откель тебе усе ведомо? – шумно поразился Данила.
Исаак Левант молча развел руками.
– Внимание, робята! – громко сказал Вольга.– Очнулся я на ворохе шкур и тряпья в какой-то тряской кибитке. В голове будто вечевой колокол гудит. Тошно… Руки свободны, но ими не двинуть, настолько слабость одолела. Нога в лубке, забинтована и, похоже, сломана. В груди хрипы, все тело в каких-то духмяных примочках. Странно, думаю, мунгалы бы так не расстарались. К чему им безвестный калека? Стал понемногу вспоминать… Ага, был проблеск сознания, когда в душной юрте надо мной склонился мунгал с властным лицом,– Вольга наморщил лоб, вспоминая.– Конечно, я ошибусь в произношении, но рек он такие слова… «Хэн тэр? Кто это?»,– спрашивал кого-то багатур, пристально разглядывая меня, распростертого на шерстяной лежанке перед дымящимся очагом. «Урус, харь нохой, алах олон манай юм хумуух!»,– визгливо отвечал подобострастный голос.– «Русич, собака, перебил много наших людей!». «Эр хуйс баатарлаг дайчин цэрэг»,– хмуро произнес багатур.
– А цто он рек? – поинтересовался Данила.– Эр хуйс… Рухался, цто ли?
– Он сказал, что я хороший воин,– пояснил Вольга.– Тогда кто-то из мунгалов поинтересовался, что им со мной делать: прирезать или позволить помереть самому? «Олгох туунд уух ус»,– приказал властный мунгал и вышел из юрты.– «Дайте ему выпить воды». Мне сунули под нос плошку с теплой водой, я отхлебнул…
– Отравить хотели? – понял Василько.
– К чему, княже? – удивился Вольга.– Просто дали водицы испить.