Звёздный огонь
Шрифт:
Ризель же собиралась спать!
С непривычным для самой себя азартом Фаби принялась искать госпожу, не особенно удивляясь легкости, с которой происходило перемещение из одной части Яшмового дворца в другую. За считанные мгновения она умудрилась просмотреть несколько десятков комнат и залов – застигла врасплох парочку, испугала до визга молоденькую служанку, даже увидела Капитана-Императора без маски, но не разглядела его лица… Принцессы нигде не было. «Не могли же её увести в темницу, оставив меня сладко спать в кресле!» – подумала Фаби и вернулась к дверям в покои Ризель, у которых стояли стражи-истуканы. Всё по-прежнему,
«От настоящих статуй проку больше – они хотя бы красивые!»
Что ж, теперь понятно: Ризель никто не уводил, она ушла сама, заставив стражей уснуть с открытыми глазами. Но зачем? Куда? «Думай! – приказала себе Фаби. – Куда бы ты отправилась, оказавшись на месте принцессы?»
Ответ пришел быстро.
Это было так привычно – тенью следовать за госпожой, забыв о себе!
Ризель шла по длинному узкому коридору, озаренному светом факелов. Белое платье и белые волосы принцессы были спрятаны под плащом, но вовсе не плащ должен был защитить её от чужих глаз: нынче ночью Цапля вновь опробовала свой дар на живых существах и намерена была применить его ещё столько раз, сколько понадобится. Впрочем, ей везло – в тюремных подземельях Яшмового дворца было весьма немноголюдно.
Где-то впереди раздались странные звуки – грохот, лязганье цепей, – и она замедлила шаг, борясь со смятением. Мало кто знал, что дочери Капитана-Императора дважды приходилось бывать в этих негостеприимных местах, причем вовсе не в роли скучающего наблюдателя за чужими мучениями. Аматейну уже случалось усомниться в её верности, и если в прошлый раз его остановило лишь то, что Амари был предположительно мертв, то теперь маленький принц воскрес. У Капитана-Императора есть наследник престола, и вероломная дочь ему больше не нужна…
– Вот твоя жратва, – послышался за углом грубый голос, и Ризель узнала Берто – старшего тюремщика. Она торопливо отступила в темную стенную нишу, чьим единственным обитателем оказался большой паук. – Нам велено кормить и поить заключенных вовремя, но никто не говорил, что в этом деле им помощь нужна, хе-хе. Не сможешь жрать вслепую – подыхай, и дело с концом!
Принцесса затаила дыхание – ей нужно было услышать голос того, кто находился в камере. Однако узник предпочел промолчать, и оставалось лишь строить догадки о том, был ли он измучен пытками или просто считал ниже своего достоинства беседовать с тюремщиком.
Последнего это ничуть не смутило.
– Молчишь? Гордый, да? Вы все поначалу гордые… Вот и твой двойник тоже молчал, но потом за него взялись как следует – и запела птичка!
«Это Фейра, – поняла Ризель, чувствуя внезапную дрожь. – Значит, Хаген где-то дальше… если он вообще жив!»
– Но с тобой будет труднее, – продолжал тем временем болтливый тюремщик. – С чего я это взял? Чтоб ты знал, сорок лет назад тут старшим был мой папаша – его повысили как раз перед тем, как схватили Бастиана Фейру. Мы с братом, когда мальцами были, всегда его просили – расскажи про то, как ты Феникса кнутом охаживал, а он губы в кровь искусал, чтоб от боли не скули… А-а-а!!!
Вопль Берто заставил Ризель выбраться из убежища и, прокравшись несколько
– Трус был твой папаша, – медленно проговорил узник, оказавшийся вовсе не таким беззащитным и безобидным, как ожидал Берто. – Трус, но не дурак… как ты.
– Ублю-удок! – провыл тюремщик. – Ты же скован!!
– Я не перестал от этого быть самим собой, – ответил Фейра. – Всё, хватит. Ты мне надоел. Поди прочь!
Стон Берто перешел в издевательский смешок, и он с трудом поднялся на ноги. Принцесса торопливо ретировалась в свою нишу, но ей хватило самообладания, чтобы понять: услышанный совсем недавно грохот раздался, когда тюремщик натягивал «паутину», а теперь вокруг стояла тишина. «Мерзавец! – подумала Ризель. – Оставляет его висеть на цепях до утра. Тварь, какая же он всё-таки тварь…» Надвинув поглубже капюшон плаща, она скользнула глубже в тень… и обнаружила, что место занято.
– Тс-с! – одетый в черное незнакомец приложил палец к губам – точнее, к платку, закрывавшему нижнюю часть лица. – Мы оба здесь помес-стимся, – проговорил он свистящим шепотом, и Ризель кивнула. Его удивительные желтые глаза смотрели, не мигая, и принцесса сейчас согласилась бы с чем угодно, потому что её железная воля исчезла, как исчезает упавшая на ладонь снежинка. Она закуталась в плащ, вжалась в стену, и не шевельнулась даже тогда, когда Берто протопал совсем близко, прижимая к груди обожженную руку и громко матерясь. От её внимания, впрочем, не ускользнуло, что незнакомец в черном тихонько вытащил из рукава стилет.
– Хорош-шо… – сказал он, когда шаги тюремщика затихли вдали. – Рад встрече, Ваш-ше Выс-сочес-ство. Вы очень с-смелы, рас-с-с приш-шли сюда… не боитесь навлечь гнев Капитана-Императора?
– Сдается мне, вы уже знаете наперед ответы на все свои вопросы, – ответила Ризель. – Как заданные, так и незаданные. С кем имею честь?
– О-о, в общении со мной мало чес-сти, – слегка насмешливо проговорил незнакомец и изобразил пародию на почтительный поклон. – Можете звать меня… Паоло. Это настоящее имя, хотя я им уш-ш… уже очень давно не пользовался.
– Так почему же вы открыли его сейчас? – изумилась принцесса. – Не потому ли, что намереваетесь меня убить?
– Нет, не потому, – сказал Паоло с некоторой небрежностью, которая невольно оскорбила Ризель. – Прос-сто с некоторых пор я говорю только правду… ес-сли вообще говорю. Идемте!
Она не спросила, куда и зачем. Странный союзник – надолго ли пересеклись их пути? – двигался бесшумно, словно был не человеком, а тенью… впрочем, был ли он на самом деле человеком? Ризель удивленно покачала головой, наблюдая, как Паоло открывает тяжелую дверь камеры: она знала, для этого даже Кадзи – самому сильному из подручных Берто – приходится попотеть. Паоло с этой задачей справился легко – откуда только взялась такая сила в его щуплом теле?