125 rus

Ефименко Анна Олеговна

равно что Приморская - в конце концов, расстояние между двумя государствами столь

мизерно, что различия в ландшафте отсутствовали напрочь. На высокой сопке правда,

стоит не телевышка, как в большинстве обитаемых земель нашей стороны, а беседка в

типичном восточном стиле, с крышей, как на открытках, изображающих азиатские

строения. Буддийская беседка для размышлений. На нее похож и суньковский храм

Гуаньлинь. Жалел об отсутствии фотоаппарата, но быстро исправил

ситуацию, купив в

ближайшей лавочке новый.

Слишком тут все суматошно, даже за несколько дней не удается привыкнуть к

бешеному ритму города. Эти милые вывески магазинов, кириллицей написанные и умело

переведенные, как то: «Чай и секс-шоп» (по индивидуальным предпочтениям, так

сказать), «Джинсы для соблазна: здесь классные шмотки» (китайцы - прирожденные

мастера рекламных слоганов!) или «Массаж слепого» (прямо завораживает).

Когда-то дедушка Генрих, живший в Приморье большую часть своей жизни,

рассказывал мне о том, как они видели китайцев, будучи на химических работах. Генрих

был летчиком, гражданским, но раз в год, по заданию, они раскидывали с самолетов на

рисовые и соевые поля всякие удобрения. Это и называлось химработы. Дело было на

Турге, что неподалеку от Хасана. Китайцы занимались посевами и сбором урожая. Их

было около шести тысяч человек, и ютились они все в трех бараках. Китайцы всегда

брали своим умением адаптироваться к любым условиям.

Гостиница «Лун-да» не преподнесла мне никаких сюрпризов, к счастью. Никаких

блокнотов, трупов и неприятных сновидений. На каждом этаже дежурит девушка,

которую все русские кличут «Куня» (на ломанном китайском то значит «девочка»). Ей

нужно сдавать и отдавать ключи. У Куни есть своя крохотная спаленка, и поэтому,

каждый раз, когда руссо туристо возвращается после обильных возлияний большой

компахой в три часа ночи, дежурная куня просыпается, недовольно гремит фанерной

пластинкой, на которую крепятся ключи от номеров, жмурит глаза, но особо не ропщет на

столь поздний приход постояльцев, ибо славянские нравы тут уже давно выучены

назубок.

В последний вечер в моем номере отрубило электричество. Тут уж я сам постарался -

экономии ради за гроши купил чайник, да не мог поверить, что он стоит так дешево.

Разумеется, купил я его на каких-то развалах, дабы вкусить весь спектр уличной торговли.

Вкусил. В номере мигом выбило пробки и сгорел пакетник. Пришлось плестись к

несчастной спящей куне и на пальцах объяснять что к чему. Конечно, мороки я им

обеспечил по полной программе. А хранительница ключей, неплохой знаток русского,

вернулась ко мне в холл, ее заспанные раскосые глаза казались совсем усталыми

и,

наверное, она думала, что указывает мне на коридор других номеров, произнося с

неповторимым китайским нежнёхоньким акцентом: «Вам нужно найти себе новую

комнату». Или что-то в этом роде. Но, вместо этого, она сонно улыбнулась мне,

начинающему параноику, махнула рукой по неопределенному вектору, сквозь окно

указывающему на центральную площадь, на реку Суйфун, мертвую рыбу, лежащую на

берегу, рельсы и шпалы КВЖД, и полуотчетливо промурлыкала тонким голоском: «Вам

нужно найти себе новое убежище».

Глава 11.

«Л» - Ли-Фудзин

«Дерсу удивительно приспособился к жизни в тайге. Место для своего ночлега он

выбрал где-нибудь под деревом между двумя корнями, так что дупло защищало его от

ветра; под себя он подстилал кору пробкового дерева, на сучок где-нибудь вешал унты

так, чтобы их не спалило огнем. Винтовка тоже была рядом с ним, но она не лежала

на земле, а покоилась на двух коротеньких сошках. Дрова у него всегда горели лучше,

чем у нас. Они не бросали искр, и дым от костра относило в сторону. Если ветер

начинал меняться, он с подветренной стороны ставил заслон. Все у него было к

месту и под рукой.

По отношению к человеку природа безжалостна. После короткой ласки она вдруг

нападает и как будто нарочно старается подчеркнуть его беспомощность.

Путешественнику постоянно приходится иметь дело со стихиями: дождь, ветер,

наводнение, гнус, болота, холод, снег и т. д. Даже самый лес представляет собой

стихию. Дерсу не находился под влиянием природы. Он скорее был в соответствии с

окружающей его обстановкой.»

(В.К.Арсеньев «По Уссурийскому краю»)