125 rus
Шрифт:
Долина реки Кандагоу – это вам не Владивосток, подсвеченный ночными огнями и
лунными дорожками на воде, это не Суйфэньхе, с его бесконечными торговыми рядами.
Нет, здесь меня никто никогда не достанет. Мимо Спасска-Дальнего, мимо
Дальнегорска… Черные скалы. Густые леса. Мечта и простор для работы всем «зеленым».
Простите выхлопную трубу моего микроавтобуса, лифудзинская флорофауна. Я не
нарочно. Прости мою никотиновую зависимость, чистое
озонового слоя. Мои соседи опасны и сильны, в Кавалеровском районе обитают все
звезды таежного бомонда, как, например, снежный леопард, гималайский медведь или
благородный олень. Ну и куда же нам без примадонны – царя тайги великого и ужасного
сэра Уссурийского Тигра.
Прогулка по подъемам и спускам Владивостока, заботливо усыпанного лесенками,
вверх-вниз, вверх-вниз, качай мышцы на ногах – ничто по сравнению с пешим (да и с
автомобильным тоже) передвижением по горному хребту Сихотэ-Алинь. Еще одна хвала
Всевышнему за то, что тот перстом старца указал мне на мой автомобиль. «Ниcсан»
зарекомендовал себя с самой лучшей стороны за все время моих вылазок за пределы
городского округа. По суровым дорогам, прорубленным, проложенным вдоль густых
кедровых, пихтовых, лиственничных, еловых и многих других зарослей, по суровым
дорогам, рассекающим негостеприимную тайгу, я ехал, он вез меня послушно, не увязая в
ямах, не хрипя, взбираясь на крутые сопки.
Я упоенно читал сочинения Владимира Арсеньева. Медитативные и созерцательные
романы «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала» под одним переплетом. Краткое
либретто перед каждой главой. Путешественник Арсеньев, неутомимый исследователь,
этнограф…
Сидя на возвышенности, но будучи в надежном укрытии от отца (кедровые лапы
выстроились в оборонительную линию совсем как в друидической «Битве деревьев»), я
положил перед собой диктофон, поставил его на запись и принялся читать вслух отрывок
из романа «По Уссурийскому краю», который, как мне казалось, понравился бы Ане
больше всего. Диктофон уловил и запечатлел порывы ветра, птичьи перепевы, лесные
шорохи – в общем, всё, кроме моих слов. Что и ожидалось. Но я хотел бы прочитать ей
вслух, умей я это сделать, замечательный эпизод с ловлей китайцами осьминога. Ручаюсь,
Аня была бы в восторге. Я читал ей и перечитывал вновь:
«…Животное, с которым боролись китайцы, оказалось большим осьминогом. Своими
сильными щупальцами он цеплялся за камни, иногда махал ими по воздуху, затем вдруг
стремительно бросался в одну какую-нибудь сторону с намерением прорваться к
открытому морю. В это время на помощь прибежали еще три китайца.
Огромный осьминог был настолько близок к берегу, что я мог его
Я затрудняюсь ответить, какого цвета он был. Окраска его постоянно менялась: то она
была синеватая, то красная, то ярко-зеленая, то серая и даже желтоватая. Чем ближе
китайцы подвигали моллюска на мель, тем беспомощнее он становился. Наконец они
вытащили его на берег. Это был огромный мешок с головой, от которой отходили
длинные щупальца, унизанный множеством присосков. Когда он поднимал кверху сразу
два-три из них, можно было видеть его большой черный клюв. Иногда этот клюв сильно
выдвигался вперед, иногда совсем втягивался внутрь, и на его месте оставалось только
небольшое отверстие. Особенно интересны были его глаза. Трудно найти другое
животное, у которого глаза так напоминали бы человеческие»18.
Отжав кнопку записи, я сразу мог услышать Анин ответ мне:
«Эй, доктор, а как вы относитесь к монотеизму? Бог един, о да, черт возьми, это
выносит мне мозг. Конечно же, Боженька – абсолют, он един. Но не думаете ли вы уж,
что ему заняться больше нечем, кроме как следить за нами круглосуточно? Посему я
делаю ставку на пантеон исполняющих обязанности. Что? О черт! Ну как вам это
объяснить… Вот, например, есть четыре стихии и четыре стороны света. Восток-
воздух, юг-огонь, запад-вода, север-земля. Ферштейн? Лорд Абсолют назначил четырех
богов, отвечающих за эти стихии, помогающих человечеству в разных отраслях… Я
называю их телеграфные боги. Просто мне нравится слово «телеграфный». Язычество
под каблуком босса Единого Бога – оу йес, вот это мне нравится. У меня, знаете ли,
сложно обстоит с религией. Бабушка всегда переживала по этому поводу. У бабушки в
сумке всегда были конфетки на случай, если мне захочется сладенького в дороге. То были
невероятно солнечные дни. Бабушка была врачом. Она видела Андрея, моего брата,
которого я не видела никогда. Я любила бабулю, она умерла, когда мне было тринадцать
лет.
Так вот, телеграфные повелители стихий… Тьфу черт… Короче, так. Воздух. Это