1904. Год Синего Дракона

Курган Сергей Леонидович

– Буруны прямо по курсу!
– крик сигнальщика грубо прервал размышления о предстоящем прорыве.

Наодзиро увидел впереди, не далее, чем в сотне метров, светлый узор пены, окружавший темную гряду камней. Она тянулась, похоже, от самого берега, местами едва возвышаясь над водой, а кое-где скрываясь в волнах. 'Акацуки' шел прямо на неё.

– Право на борт!

Нос корабли покатился вправо, но слишком медленно. Он точно успеет увернуться от расположившейся прямо перед ним каменной гряды, но тут правее Суецуги увидел ещё одну груду камней. Она едва возвышалась над водой, и, будь волнение на море сильнее, её, конечно же, заметили бы намного раньше. А теперь на циркуляции, нос истребителя катился прямёхонько

на неё. Правда, между двумя этими грядами оставался почти кабельтов свободной воды.

– Лево на борт!

Рулевой с бешеной скоростью стал вращать штурвал в противоположную сторону. Влево 'Акацуки' начал ворочать значительно веселее. Словно сам понимал, что от этого зависит сейчас его спасение. На скорости почти в восемнадцать узлов детище верфи Ярроу под японским флагом влетело в узкий пролив между двумя каменными банками отмели Кай-ио-шо. Ещё через несколько секунд хрящ, ракушки и галька морского дна начали обдирать водоросли и краску с днища истребителя. Проскрипев металлом по камню, 'Акацуки' замер с дифферентом на корму и креном на правый борт.

Наодзиро поднялся с настила мостика, потирая ушибленное при падении плечо.

– Осмотреться в отсеках! Доложить о повреждениях!

Он оглянулся - из труб истребителя в небо улетали целые снопы искр - это горела сорвавшаяся от резкого сотрясения сажа, предательски выдавая их местоположение. Но, хвала Аматерасу, скоро искры погасли и всё вокруг вновь погрузилось в темноту...

...

– Затоплений нет, котлы и правая машина исправны!

– Самый полный назад!

Винт бешено замолотил воду, и её мутный бурлящий поток понесся вдоль правого борта истребителя, вымывая песок и ракушки из-под кормы корабля. Но корпус не сдвинулся и на сантиметр. Вновь и вновь Суецуги давал задний ход, но, похоже, 'Акацуки' плотно засел в этой природной западне. Как же обидно! Ускользнуть из расставленной русскими ловушки чтобы вот так бездарно сесть на мель! До рассвета меньше часа. Если не удастся снять корабль в ближайшие полчаса, придется взорвать его. Корпус чуть вздрогнул, и дифферент на корму немного увеличился. Неужели получается?

Луч сигнального фонаря уперся прямо в мостик 'Акацуки'. И затем замигал, передавая азбукой Морзе сигнал. Сначала на английском, потом на японском, хоть и с ошибками, но разобрать удалось: 'Сдавайтесь или будете уничтожены!'

– К орудиям! За императора! Банзай!!!
– только и успел скомандовать Суецуги.

– Банзай!!!
– пронеслось над палубой обреченного истребителя и десятки рук вознеслись к темному, холодному и безразличному зимнему небу.

Слепящий свет больно резанул по глазам, заставив зажмуриться. И тут же последовало рычаще-шипящее: 'р-ра-атш - бум!' Столб сверкающих ослепительных брызг вырос под самой кормой миноносца. И ещё. И ещё. И снова. Разлетелась воющими осколками рваного железа верхушка четвертой трубы. Вскрикнув порванными струнами антенны, рухнула за борт перебитая мачта. Комендоры приникли к своим орудиям, подносчики торопливо тащили патроны, спотыкаясь, падая. Иногда - чтобы уже не подняться никогда. Несколько чугунных гранат лопнули на палубе истребителя, калеча своими крупными, тяжелыми осколками всё, что попадалось на пути - палубное оборудование, дымовые трубы, орудийные станки, человеческую плоть. А затем на палубу истребителя обрушился ливень. Из свинца.

Пулемет системы Хайрема Максима - страшная вещь. Жуткая. Машина для массового убийства людей. Первое в истории оружие массового поражения. Каждая секунда стрельбы - это десяток пуль калибра в три русских линии, посланных во врага. На боевом марсе 'Боярина' таких машин смерти было две. С возможностью их свободного перемещения на любой борт...

Тяжелые свинцовые пули щелкали по палубе миноносца, пробивая легкие конструкции или превращаясь в

брызги раскаленного металла при попадании в более массивное железо. Иногда уже после того, как прошли через ещё живую плоть...

Огрызнуться в слепящий белый свет комендоры 'Акацуки' успели лишь несколько раз...

Наша жизнь - росинка.

Пусть лишь капелька росы

Наша жизнь - и все же...

– Каков счет от мясника?
– поинтересовался Илья.

– Повреждены 'Выносливый', 'Властный' и 'Грозовой'. Последний - особенно сильно. Вернулся на одной машине, и та работает с перебоями. Один 'Внимательный' отделался легкими царапинами.

Илья пристально вглядывался в силуэты торпиллеров, медленно идущих к Минному городку. В свете разгорающегося утра даже отсюда, с мостика 'Петропавловска', было видно, что храбрым корабликам здорово досталось этой ночью.

– А что по людям?

– Матусевич ранен в руку и легко контужен. Двое нижних чинов убито, двадцать два - ранено. Такой вот счет от мясника, Ваше превосходительство...

– У меня в отряде - двенадцать раненных. Убитых, слава Богу, нет. Но трое раненных - очень тяжелые. Корабли серьезных повреждений не имеют, хотя несколько заплаток на паре 'немцев' появятся по итогам сегодняшней ночи. Да и 'Новику' пробитую трубу залатать нужно.

– А улов?

– Потопленный японский контрминоносец. И пятеро пленных японцев. А у тебя?

– Потопленный истребитель 'Касуми'. И засевший на камнях под самым берегом 'Акацуки'...

– Загнали на берег?

– Да нет. Похоже, он сам по дурости на мель напоролся, пытаясь тихонько уйти после полученных повреждений.

– Не увидел берег?

– Не то, чтобы берег. Чуть западнее бухты Белого волка довольно далеко в море выдается каменистая отмель с банкой Кай-ио-шо на конце. Торчит от берега под прямым углом, как оттопыренный палец. Вот на неё-то он и нарвался. А мы его случайно засекли. Мы ж возле этого района место сбора кораблей отряда перед возвращением на рейд назначили. Ну и пришли туда ожидать потерявшегося 'Грозового'. Сначала было, подумали, что это наш миноносец на камнях засел. А потом силуэт разглядели - японец! Ну и прошлись по нему частым гребнем пушек и пулемётов.

– Сильно поврежден?

– Визуально - не очень.По крайней мере - пробоин не много, и почти все - над ватерлинией. Затопления - только в двух отсеках, до уровня нижней палубы. С приливом нужно будет попробовать снять. Корвину будет шикарнейший подарок для его пропаганды.

– Что, японцы не взорвали свой корабль?

– Не успели. Сразу не подорвали, а потом уже некому было. В плен только восемь кочегаров попало. Могло бы быть десять, но двоих, бросившихся вплавь к берегу, наша противодесантная партия встретила... Уже на берегу... в итоге - живой остался только один. Так что девятый японец где-то у сухопутных сейчас. А палубная команда - вообще вся в винегрет... Вервольф поморщился, вспоминая вид японского истребителя.

– Что, всё так плохо?

– Илья, ты знаешь, я видел в своей жизни достаточно смертей. Но то, что творилось на палубе 'Акацуки' - это просто маленький филиал Армагеддона. Палуба вся была багровая. Про руки-ноги-головы отдельно от туловищ я уже молчу. Мы, когда с Семеновым поднялись на борт японца, просто остолбенели от увиденного. Я-то, с дуру, 'Маузер' свой изготовил, ещё когда подходили на катере. Типа на абордаж собрался идти. Корсар хренов! А там и первого катера с ребятами мичмана Денисова вполне хватило бы. Чтобы кочегаров вытащить на свет божий. В общем, скажу тебе, дерутся желтолицые парни отчаянно. Все остались на своих постах. До последнего. На 'Касуми', кстати, такая же петрушка была. Даже после взрыва минного аппарата продолжали отстреливаться. И ни один офицер не спасся.